Николай Дмитриев - В грозный час

В глазах царя промелькнула радость. Грозный знал: сильный противник Речь Посполитая не начнёт боевых действий до избрания нового короля, а это может затянуться надолго. Такой расклад давал возможность усилить войско на южном порубежье, вот только, сколько на это ещё оставалось времени, было неясно, и царь озабоченно спросил:

– Что Девлет-Гирей?

– Государь, – дьяк весь подобрался, – хан уже вывел всё своё войско за Перекоп, в Ногайские степи, и, как я полагаю, скоро пойдёт через Дикое поле.

Услыхав такое, Грозный враз помрачнел. Он понимал, что нависшая угроза становилась всё явственнее, и медлить было нельзя. Придавленный столь тревожной вестью, царь вроде как осел, и тут замолчавший было начальник Тайного приказа добавил:

– Государь, Девлет-хан похваляется, что едет в Москву на царство…

– Как так «на царство»?.. – переспросил Иван Васильевич, и его глаза грозно сверкнули. – Да как он посмел?.. Не бывать тому!

И тут царь преобразился. Он так порывисто встал, что отброшенное им резное кресло с грохотом упало. В коридоре тоже послышалась какая-то возня, и, видать, только что пришедший дворовый воевода испуганно заглянул в дверь:

– Звал, государь?

Грозный глянул на воеводу, помолчал, а затем вроде бы спокойно спросил:

– Собрались?

– Так, государь, – на лице дворового воеводы отразилась готовность исполнить любое распоряжение, и он уточнил: – Дьяк Разрядного приказа тоже здесь.

– Добро. – Грозный кивнул и резко повернулся к начальнику Тайного приказа: – Со мной пойдёшь, тебе тоже не грех послушать.

Они оба вышли, и царь в сопровождении державшегося на полшага сзади дьяка не спеша пошёл коридором, выводившим прямо к Думской палате. Эта шатровая палата, сплошь расписанная зелёными стеблями с лепестками, делилась почти пополам двухарочной стеной. Одну её половину освещали стрельчатые окна с узором из разноцветных стёкол, в другой у стен были крытые аксамитом [84] Рытый бархат. лавки, а золочёный царский трон с двуглавым орлом над серединой спинки стоял возле междуарочной опоры. Вдобавок, ради царского удобства, на сиденье трона лежала бархатная подушка с кистями.

Когда царь, а за ним и дьяк вошли в парадную палату, оказалось, что там их ждут четверо. Это были опричники ближнего царского окружения: Фёдор Трубецкой, Андрей Хованский и князь Осип Щербатый, а чуть в стороне от них держался вызванный к государю дьяк – начальник Разрядного приказа. При появлении Грозного они все враз поклонились и стоя ждали, пока царь не пройдёт к трону. Затем по кивку государя сели, причём опричники оказались по правую руку, а дьяк Разрядного приказа и скромно присоединившийся к нему начальник Тайного – по левую.

Сначала Иван Грозный сидел молча, затем поднял голову, окинул взглядом собравшихся и медленно, так, чтоб дошло до каждого, произнёс:

– Турки противу нас выступили.

– Государь! – не сдержавшись, воскликнул Трубецкой. – Нам что, султан войну объявил?

– Нет, – царь покачал головой. – Он просто дал Девлет-хану двадцать тысяч войска.

– А мы как же? – Князь Осип Щербатый растерянно завертел головой.

– Мы готовимся. – Грозный строго глянул на дьяка Разрядного приказа: – Что собрали?

Тот немедленно вскочил и показал бывший у него в руке свиток:

– У меня скаска [85] Памятная запись. …

– Читай, – кивнул ему Грозный.

Дьяк развернул свиток, прокашлялся и начал:

– Собрано. Полки дворян и детей боярских – 12 тысяч. Стрельцов – 2 тысячи. Городовых казаков – 4 тысячи. Ратников северных земель – 2 тысячи. Всего 20 тысяч. Есть ещё 300 рейтар да и атаман Черкашенин обещался послать к Оке 4 тысячи казаков донских.

Дьяк кончил читать, опустил свиток и виновато посмотрел на царя, явно ожидая государева гнева, но Грозный только вздохнул:

– Мало… – и насупил брови.

– Государевым словом ободрить бы надобно, – осторожно предложил Осип Щербатый.

– Верно мыслишь, – Иван Грозный, оживившись благосклонно глянул на князя. – Полагаю, следует сказать дворянам и детям боярским, что будет им государская милость и жалованье… Да ещё мушкетёров тысяч семь туда, к Оке, князю Воротынскому послать можно…

– Но, государь, – забеспокоился Андрей Хованский, – у нас же война в Ливонии, там войско надобно, а то, не ровен час, Речь Посполитая ударит.

– Не ударит, – спокойно ответил царь и кивнул пришедшему с ним дьяку: – Скажи.

В то время как дьяк Разрядного приказа, не смея сесть, так и стоял, держа в руке скаску, начальник Тайного, продолжая сидеть, толково сообщил: