Николай Дмитриев - В грозный час

– Застава московитов перекрыла брод!

Такая весть несколько охладила рвение Темира-мурзы. Он понимал, что если московиты уже заняли берег, значит, они ждут появления татар и внезапно напасть не удастся. Однако Дивей-мурза наказал идти за Оку, и, немного поколебавшись, Темир-мурза бросил Едигею:

– Веди.

Как выяснилось, до Сенькина брода оставалось всего ничего, и Темир-мурза, занятый своими мыслями, не заметил, как они на рысях подошли к реке и почти весь его отряд сгрудился на берегу. Прошлым летом Темир-мурза сюда не выходил и теперь во все глаза глядел на столь известный переход. Широко разлившись, Ока здесь вроде как делилась на два рукава, и даже издали был хорошо виден желтоватый песок прибрежного мелководья. Однако так же хорошо просматривались на том берегу поставленные там рогатки и укрывавшиеся за крепкими плетнями московиты.

Стоять на берегу, ожидая, когда урусы, испугавшись подошедшего к реке татарского множества, уйдут сами, смысла не было, вдобавок Темир-мурза решил, что налетевшие кони легко могут опрокинуть рогатки и тогда его отряд точно погонит московитов прочь от брода. Подумав так, он окинул взглядом широкий плёс и уже без колебаний выхватил саблю.

– Вперёд! – закричал Темир-мурза и, увлекая за собой помчавшийся следом отряд, первым бесстрашно ринулся в воду.

Всадники с разгона влетали в реку и, подняв тучу брызг, попытались скакать дальше, но глубина становилась всё больше, так что, когда вода подступила к самым сёдлам, кони смогли идти только шагом. Общий порыв сразу замедлился, к тому же, едва татары достигли середины реки, стоявшие за рогатками московиты открыли пальбу из пищалей. Над водой засвистели пули, и редкая из них не находила цели промеж множества валом валивших через брод всадников. Тонули сражённые наповал люди; сбрасывая седоков, дико взбрыкивали раненые кони, в полосе брода начиналась толчея, мешавшая ещё уцелевшим достичь противоположного берега, и, не имея возможности гнать скоком к рогаткам, откуда шла стрельба, татары барахтались во взбаламученной воде, пытаясь хоть как-то выбраться на сушу.

Лошадь вырвавшегося вперёд Темира-мурзы была почти сразу убита, а сам он с головой окунулся в воду. Тяжёлая кольчуга потянула вниз, и, поняв, что сейчас может утонуть, испуганный мурза, выронив саблю, принялся размахивать руками. Однако его ноги немедленно зацепили дно, он встал, и оказалось, что здесь всего-то по грудь. Опасаясь быть затоптанным, Темир-мурза подался в сторону от брода, и тут ему повезло. Уже по шею в воде, увлекаемый течением, боясь захлебнуться, Темир-мурза каким-то чудом отыскал мелкое место, а затем сумел добрести к самой оконечности узкого заросшего тальником мыса, который почему-то вытянулся не поперёк реки, а вдоль берега.

Кое-как пробравшись через густо разросшиеся кусты, Темир-мурза поднялся на небольшой взгорбок, с которого был хорошо виден Сенькин брод. На обоих берегах всё оставалось почти так же, как было перед тем, когда Темир-мурза, выхватив саблю, уверенно повёл свой отряд через реку. Сейчас, как и тогда, татары находились на одном берегу, а на другом стояли нетронутые рогатки, откуда время от времени палили пищали московитов. Вот только в воде виднелись тела убитых, и какая-то брошенная лошадь, странно вскидывая голову, плыла ниже по течению.

Особенно много павших было на мелководье перед рогатками, и Темир-мурза, вспомнив, что он сам там едва не погиб, внутренне вздрогнул. Но тут татары, увидев, что их начальник цел, подвели ему коня, дали саблю, и Темир-мурза взялся за повод. От пережитого страха Темира-мурзу била нервная дрожь, нога соскальзывала со стремени, и ему не сразу удалось влезть на лошадь. Уже сидя в седле, он ещё раз глянул на Сенькин брод, и мысль снова броситься на рогатки московитов исчезла. Темир-мурза уяснил, что ничего не вышло, и, съехав с пригорка, повёл отряд назад к ханскому стану.

Бесславное возвращение ничего хорошего не сулило, и Темир-мурза ехал, понурив голову. Изрытая конскими копытами сакма, по которой отряд шёл обратно, тянулась через пустынную степь, и невесёлые мысли всё больше одолевали Темира-мурзу. Начальник татарского передового отряда ехал к ханскому шатру с тяжёлым сердцем. По мере удаления от злополучного Сенькина брода ему всё больше казалось, что зря он не попытался перейти реку ещё раз. А сейчас Темир-мурза знал: ему как-то придётся объяснять, почему он потерпел неудачу и, ничего не добившись, ушёл от Оки…