Николай Дмитриев - В грозный час

– Конечно, московиту этого не больно хочется, но я хочу знать, что думает Девлет-хан, – и султан с той же усмешкой посмотрел на пашу.

Как раз это Эмин-паша знал очень хорошо и, облегчённо вздохнув, начал говорить:

– Царь тоже присылал посольство в Крым. Он сулил вернуть Астрахань и уйти с Терека, но наш Таталган уже считает, что Астрахань и так его, и уже выдает купцам ярлыки от своего имени. Ещё он послал своих людей, чтобы они склоняли на его сторону ногаев и заодно инородцев, подвластных московитам.

– Вот оно даже как… – Селим Второй чуть заметно нахмурился. – Это что ж, Девлет-хан снова собирается идти в набег на Москву?

– Так, повелитель, – заверил султана Эмин-паша. – Царь воюет с Ливонией, все его войска там, а Девлет-хан собирает всех, кого может. Я даже думаю, он хочет подчинить себе всех татар.

Сделав такое смелое предположение, Эмин-паша выжидательно замолчал. Он догадывался, что планы Девлет-хана насторожили Селима. Если Крыму удастся объединить всех ногаев, Астрахань и вдобавок Казань, то не возомнит ли о себе ещё больше Девлет-Гирей? А там и вообще может попытаться освободиться от вассальной зависимости. Нет, хорошо зная султана, Эмин-паша был убеждён, Селим II такого никогда не допустит, однако то, что он услыхал дальше, заставило его удивиться.

Долго о чём-то размышлявший султан вдруг спросил:

– Скажи, что надо Девлет-Гирею, чтобы и вправду разбить Москву?

Эмин-паша ответил не задумываясь:

– У Девлет-хана много лёгкой конницы, но у него совсем нет ни пушек, ни пушкарей, а главное – у него нет хорошей пехоты. Без неё он не сможет взять даже монастырь русичей, если там будут каменные стены, а о том, чтоб захватить укреплённый город, и речи нет.

– Да, это верно, – султан с довольным видом кивнул и неожиданно заявил: – Я дам ему пушки, больше того, я дам хану своих испытанных янычар, чтобы Девлет-Гирей смог одержать победу.

Скрывая удивление, Эмин-паша попробовал возразить:

– Я понимаю, без пушек нельзя, но янычары…

– Да, да, я так и сделаю, – от султана не укрылась некая растерянность паши, и он уточнил: – Но моих янычар будут сопровождать люди, которым я прикажу управлять землями Московии.

– Сколь велика твоя мудрость, повелитель! – склонился в поклоне Эмин-паша, которому стало ясно, что султан решил подчинить Московию себе…

По желтоватой Ногайской степи [61] Ногайская степь – засушливая безлесая равнина на востоке Северного Кавказа в междуречье Терека и Кумы. гулял ветер. Он трепал засохшие стебли травы, вздымал с песчаных проплешин мелкую пыль и посыпал ею то проглядывавшие местами солончаки, то рябившиеся мелкими волнами небольшие, в основном почему-то круглые озёра. Всё вокруг выглядело уныло, и только синева неба, временами проглядывавшего за краем низко стелившейся той или иной тучи, радовала взор. Нигде никакого намёка на какое-нибудь жильё не было, и любому оказавшемуся здесь путнику порой представлялось, что простиравшаяся во все стороны степь бесконечна.

Однако путники здесь бывали довольно часто. Вот и сейчас по Ногайской степи шёл большой караван. Вытянувшись в длинную цепочку, мерным шагом, слегка покачиваясь на ходу, шли десятка три нагруженных тюками верблюдов. Впереди, возглавляя караван, на иноходце ехал тучный караван-баши, а рядом с ним были ещё двое. По левую руку ехал ногай-проводник, знавший эту степь как свои пять пальцев, а по правую семенил осёл, на котором восседал непрерывно что-то бубнивший дервиш. Дальше, как придётся, вразнобой ехали купцы и их охрана, всего где-то с полсотни всадников.

Среди этих всадников особенно выделялись два. Они ехали рядом и оживлённо переговаривались. Это были татарин Темир-мурза и ногаец Туган-бей. Оба были молоды, оба гордились тем, что выполняют важное поручение, и обоих сопровождала своя охрана. У Темира-мурзы было двадцать хорошо вооружённых татар, а у Туган-бея – тоже двадцать собственных нукеров. Вместе с купеческим караваном они направлялись в кочевья «волкоголовых» [62] Ныне территория Башкортостана. , причём Туган-бею предстояло выяснить, можно ли там вернуть власть ногаев, а Темир-мурза намеревался сообщить, что московиты, под власть которых ушли кочевники, разбиты.

Правда, сейчас мурза и бей говорили совсем о другом. Их внимание привлекал дервиш, всё время ехавший на своём осле, держась поближе к караван-баши. Особенно такой спутник был внове для Темира-мурзы, и порой он начинал к нему приглядываться. Ярко-белая повязка стягивала лоб одетого в рубище чернобородого дервиша, за кушак, на котором висели чётки, была заткнута малая секира, а плечи ему прикрывал то ли туго скатанный плащ, то ли просто кусок ткани, служивший постелью. Пытаясь догадаться, кто это, Темир-мурза показал Туган-бею на дервиша и спросил: