Николай Дмитриев - В грозный час

– Откуда он взялся?

– Кто его знает? – пожал плечами Туган-бей. – Они всегда куда-то идут и молятся за тех, кто им помогает. Вот караван-баши и берут их с собой. Да и купцам наверняка так спокойнее.

– Но и без охраны купцы не ездят, – напомнил Темир-мурза.

– А как иначе? – удивился Туган-бей. – Мало ли кто по степи рыщет.

Какое-то время оба ехали молча, но потом Темир-мурза, всё ещё думая о дервише, заметил:

– Похоже, наш-то вообще из далёких краёв. Наверное, давно ходит.

– Наверное, – не стал возражать Туган-бей и напомнил: – Мы все знаем, что молитва странствующего дервиша быстрей достигнет ушей Аллаха.

– Конечно, – малость подумав, согласился Темир-мурза и с немалым уважением посмотрел на такого нужного попутчика.

Разговор оборвался, и оба молодых человека начали посматривать по сторонам. Большинство их спутников, явно притомившись за дорогу, молча покачивались в сёдлах и, погрузившись в свои мысли, привычно ожидали вечерней остановки, когда можно будет слезть с сёдел, чтобы заняться обустройством ночлега, сулившего желанный отдых. Однако ни Темир-мурза, ни Туган-бей мириться с такой монотонностью не желали и всё время искали возможность как-то развлечься.

Внезапно так и крутившийся в седле Туган-бей взмахнул рукой:

– Смотри, дрофы!

– Где?.. – встрепенулся Темир-мурза.

– Да вон же они!.. Вон!.. – суетливо принялся показывать Туган-бей, удивляясь тому, что Темир-мурза никак не разглядит птиц.

И верно: приглядевшись, Темир-мурза тоже заметил, как довольно далеко от каравана, плохо различимая на фоне сухой травы, по степи куда-то бежит большая стая дроф.

– Скачем! – нахлёстывая коня, выкрикнул Туган-бей.

Не удержавшись, Темир-мурза устремился за ним. Оба всадника понеслись намётом вслед за стаей, но птицы, наверняка всполошившись от нарастающего конского топота, внезапно поднялись на крыло и тяжело полетели через оказавшееся у них на пути довольно большое озеро. Доскакав почти до самой воды, Туган-бей закрутился на берегу и досадливо крикнул:

– Ты ж смотри!.. Улетели!..

– А ведь впрямь улетели… – повторил за ним Темир-мурза и тоже осадил коня.

Тем временем караван ушёл далеко, и, догоняя на рысях маячивших впереди верблюдов, Темир-мурза сокрушённо посетовал:

– В этой степи и поохотиться не на что…

– Здесь – да, – вздохнув, согласился с ним Туган-бей, однако тут же добавил: – Правда, если дальше пойдём, джейраны наверняка будут…

Какое-то время неудачливые добытчики, поглядывая по сторонам, ехали молча, и вдруг Туган-бей привстал в стременах:

– Смотри!.. Никак, кто-то и на нас охоту начал!

Темир-мурза вгляделся и увидел, что верблюды остановились, а вокруг караван-баши вертятся какие-то всадники. Он гикнул и погнал вскачь, а за ним, нахлёстывая коня, помчался и Туган-бей. Когда они оба подскакали ближе, стало ясно, что караван остановили вовсе не степные разбойники, а московиты. Темир-мурза с ходу прикинул, что силы вроде равные, но пока нападать поостерёгся, тем более что караван-баши возмущённо тряс ярлыком, полученным от Девлет-хана.

– Нам разрешено торговать! – вопил караван-баши.

– Это кто вам дозволил торговать на Московских землях? – прямо-таки наезжая на караван-баши, зло выкрикнул один из всадников.

Темир-мурза подъехал к ним и придержал коня. Ему стало ясно, что неизвестно откуда взявшиеся московиты намерены или прогнать купцов, или вообще захватить караван. Это означало, что к стоянкам «волкоголовых» он может прорваться только силой. Темир-мурза оглянулся, проверяя, где Туган-бей со своими нукерами, и тут произошло неожиданное. Один из крутившихся рядом с караван-баши московитов вдруг вскинул руку и, указывая на Темира-мурзу, выкрикнул:

– Это татары!.. Я узнал его!.. Это ихний мурза!

Темир-мурза непроизвольно дёрнулся, внимательно вгляделся в лицо кричавшего московита и вздрогнул. Он тоже узнал его. Это был тот самый захваченный во время набега казак, которому посчастливилось сбежать. Поняв, что медлить больше нельзя, Темир-мурза потянулся за саблей, и тут бывший здесь же дервиш, бормоча молитвы, загородил ему дорогу своим ослом. Случилась короткая заминка, но уже через какое-то мгновение московиты и татары, выхватив сабли, готовы были броситься друг на друга, однако снова им помешал дервиш.

– Стойте! – закричал он, высоко поднимая скрюченную ладонь, у которой вверх торчали только два пальца, и, сразу сбавив тон, не сказал, а пропел: – Люби свою веру, но не осуждай другие…