Эрик Джагер - Последняя дуэль. Правдивая история преступления, страсти и судебного поединка

Удивительно, но Ле Гри утверждает, что во время недолгого отсутствия Николь к Маргарите приходили «швея и еще две женщины». Это очень отличная картина от той, которую рисует Карруж, сказав, что Николь оставила Маргариту в замке «практически совсем одну» и потому ее никто не услышал и не пришел ей на помощь.

Более того, Ле Гри заявляет, что когда Николь вернулась из поездки, то нашла невестку в хорошем настроении «радостную, веселую, не выказывающую никаких знаков неудовольствия». Намек очевидный: может себя так вести женщина, которую несколько часов назад схватили и изнасиловали?

Ле Гри продолжает дискредитировать Карружа, повествуя о его возвращении из Парижа тремя или четырьмя часами позже. В его рассказе рыцарь предстает ревнивым и жестоким человеком. Узнав о том, что служанка, которой он приказал оставаться с Маргаритой, ослушалась его приказа и поехала вместе с госпожой Николь в Сент-Пьер, он рассвирепел и «тут же принялся избивать эту служанку, а затем и Маргариту — кулаками по голове».

Несомненно, рассказ о жестокости Карружа имел определенный контрастный эффект в суде. Если сам рыцарь старается выглядеть верным и любящим мужем, оруженосец описывает его как жестокого и буйного человека, склонного избить жену и других женщин. Ле Гри дает понять, что в нападении на Маргариту виновен ее собственный муж, а сам он к этому ни имеет никакого отношения.

Оруженосец считает, что побоями жены Карруж не ограничился и «прямо на следующий день» заставил Маргариту оговорить Ле Гри, обвинив его в изнасиловании, — «хотя Маргарита ничего не говорила об этом раньше». Это очень важное замечание, поскольку оно сводит все обвинения Карружа к желанию выместить свои обиды на ни в чем неповинном оруженосце, возмутительной лжи, которую тот в припадке ярости выбил из своей жены. Совсем иначе здесь предстает и Маргарита со свежими синяками от кулаков мужа. Она стала жертвой психологического насилия со стороны мужа, который вынудил ее оклеветать оруженосца, обвинив его в таком гнусном преступлении.

По мнению Ле Гри, рыцарь предал широкой огласке пресловутые обвинения против него «самостоятельно и с помощью Маргариты, которую запугал, а также с помощью других лиц, которым он все рассказал».

Изложив суду свою версию о том, почему его обвинили в сенсационном преступлении, совершенно не похожую на версию Карружа, Ле Гри перешел ко второй части защиты — своему алиби. Если его не было в Капомениле 18 января и он не совершал жестокого нападения на Маргариту и не насиловал ее, где он был в тот день и что делал?

Отвечая на эти вопросы, оруженосец подробно рассказывает, где находился и чем занимался не только в день предполагаемого преступления, но во все дни третьей недели января. Поскольку Карруж не упоминал в своем обвинении конкретной даты преступления, Ле Гри пытается показать, что не мог совершить его ни в один из дней той недели.

Оруженосец утверждает, что в понедельник, 15 января, он проделал путь в две лиги (8 км) из Аржантана до дома своего друга оруженосца Жана Белото, у которого недавно умерла жена. Вместе они присутствовали в церкви на заупокойной службе по ней. Ле Гри остался в гостях у друга до среды, 17 января, когда вернулся в Аржантан в распоряжение графа Алансонского. В тот день он отобедал с графом, а вечером навестил сюзерена в его личных покоях. Оруженосец утверждает, что он «провел ночь в одном из своих жилищ в том же городе». Под словом город подразумевается Аржантан.

Ле Гри говорит, что на утро в четверг, 18 января, его разбудили Пьер Тайепи и Пьер Белото, брат Жана Белото, которые тоже в то время гостили в Аржантане. Вместе с друзьями оруженосец отправился во дворец графа на утреннюю службу в церкви и с того самого времени оставался с ними «безотлучно». После службы граф пригласил всю троицу на поздний завтрак во дворец, и Ле Гри «открыто и у всех на виду» участвовал в трапезе во дворце. «Отведав угощений и вина», оруженосец повел своих двух друзей в свои ближайшие апартаменты, где пробыл в их обществе до обеда. После обеда оруженосец снова навестил графа в его покоях, вернулся «в свои апартаменты», где и переночевал.

В пятницу, 19 января, Ле Гри покинул Аржантан вместе с Пьером Тайепи и Пьером Белото и отправился в Ону, до которого была примерно одна лига пути. Там он оставался до субботы, 20 января, после чего вернулся в Аржантан.

Ясно что под «Ону» понимается имение Ону-ле-Фокон, которое Ле Гри приобрел у отца Маргариты при посредничестве графа Алансонского. Бросающее в глаза упоминание Ону-Ле-Фокон в алиби оруженосца, а также слова о том, что он провел в нем день после предполагаемого преступления, несомненно, должны были привести Карружа в ярость.