Эрик Джагер - Последняя дуэль. Правдивая история преступления, страсти и судебного поединка

Подробно описав, где он был и что делал с понедельника 15 января по субботу 20 января, Ле Гри заключает, что «никак не мог совершить подобное преступление», особенно если учесть, что расстояние от Аржантана до Капомениля составляет «девять лиг по плохой и трудной дороге и зимой занимает как минимум целый день пути». Девять лиг (39–43 км) это в четыре раза больше, чем две лиги (9–9,5 км), которые в день предполагаемого преступления проехала Николь де Карруж в тех же погодных и дорожных условиях.

Зимой путешествие из Аржантана в Капомениль и обратно, около 80 километров или больше, заняло бы у оруженосца много часов, если не «целый день», как утверждал он сам, даже если бы у него была сильная и быстрая лошадь. При хороших дорогах курьер, меняя лошадей, мог за день преодолеть расстояние в 130 километров, а то и в 145 километров.

Жак Ле Гри был богат, и в его распоряжении были лучшие лошади. Если оруженосец отправил Адама Лувеля следить за Маргаритой в Капомениль, как утверждал Жан де Карруж, он мог легко организовать себе и смену лошадей. Но даже если так, трудно поверить, что Ле Гри съездил из Аржантана в Капомениль и вернулся обратно за пять или шесть часов, в течение которых Николь де Карруж совершила путешествие из Капомениля в Сент-Пьер-сюр-Див и обратно, проехав всего 17–19 километров.

Но Ле Гри мог лгать, когда говорил о своем местонахождении в ночь со среды, 17 января, утверждая, что спал «в своем жилище» в Аржантане. Возможно, он уже караулил свою жертву в Капомениле в доме Адама Лувеля и ждал, когда забрезжит рассвет. Если так, то после нападения на Маргариту 18 января, Ле Гри оставалось преодолеть только 40 километров обратно до Аржантана. Это почти в два раза больше того пути, который проехала престарелая Николь де Карруж в то утро, но вполне посильная задача для опытного наездника на сильной лошади даже зимой.

Рассказав суду о том, какой ужасный человек Карруж, и какие низкие мотивы им движут, Ле Гри предоставляет убедительное алиби и подытоживает, что не мог совершить преступление, в котором его обвиняют. Его показания даже ставят под сомнение само преступление. А ведь именно неоспоримость преступления — одно из четырех обязательных условий для назначения поединка. Во-первых, говорит Ле Гри, в основе обвинений лежат зависть рыцаря и показания его жены, данные под давлением.

Во-вторых, невозможно поверить, что он сам «в возрасте под пятьдесят, на пороге старости» за несколько часов утром 18 января проскакал галопом без остановки девять лиг в Капомениль, напал на Маргариту, встретил такое активное сопротивление, что ему потребовался помощник, а потом проскакал галопом те же девять лиг назад «по плохим дорогам и в зимнюю стужу». В-третьих, если нападение действительно произошло, то «благородная, честная, сильная и благочестивая Маргарита точно бы оставила шрамы или порезы на лице нападавшего или других частях его тела, «либо царапаясь, либо отбиваясь как-то иначе». Но на теле оруженосца не обнаружили никаких шрамов, царапин и синяков, как и «не было найдено явных порезов или синяков на теле самой Маргариты». В-четвертых, якобы стоящий уединенно замок в Капомениле на самом деле почти примыкает к дюжине домов, чьи обитатели наверняка бы услышали крики Маргариты о помощи. Но никто ничего не слышал и не знал о предполагаемом нападении.

Довольно сильно дискредитируют обвинение и показания Николь де Карруж, на которые ссылается Ле Гри. По словам оруженосца, госпожа Николь внимательно ознакомилась с обвинениями сына, «старательно изучив» дело, и пришла к выводу, что «упомянутого преступления в действительности не было». Ранее Ле Гри заявил, что, вернувшись домой 18 января, Николь застала Маргариту «счастливой и веселой». Если это правда, то утверждение, что даже мать Карружа и свекровь жертвы не верила в выдвинутые обвинения. Далее Ле Гри заявил, что госпожу Николь — та уже умерла к тому времени как парламент начал расследование — свели в могилу упрямые попытки ее сына добиться рассмотрения дела.

Учитывая все вышеизложенное, Ле Гри считает, что суду следует снять с него все обвинения, полностью его оправдать, а требование Карружа о проведении судебного поединка отклонить.

Оруженосец выдвигает и встречное обвинение. Он говорит, что Карруж своими ложными заявлениями и обвинениями, «оскорбительными словами» опорочил его честное имя и репутацию и просит суд обязать рыцаря возместить ему ущерб. В качестве компенсации Ле Гри требует огромную сумму — 40 000 золотых франков.