Эрик Джагер - Последняя дуэль. Правдивая история преступления, страсти и судебного поединка

Действительно, суд «пристрастно и неоднократно допрашивал и проверял» госпожу Карруж относительно выдвинутых ею обвинений в адрес оруженосца.

Как заметил сам Жак Ле Гри, в то лето Маргарита предстала перед королем и его советниками во Дворце правосудия, как и ее отец Робер де Тибувиль сорока годами ранее, когда его обвинили в государственной измене. В суде Ле Гри утверждал, что «никогда не видел» эту женщину и «не говорил» с ней за исключением двух раз — в Нормандии (в доме Жана Креспана двумя годами ранее) и теперь, в присутствии короля «в качестве стороны в данном процессе».

Получается, что Ле Гри точно видел Маргариту в начале расследования, когда она давала показания под присягой в высшем суде Франции до того, как служащие суда стали ее допрашивать без посторонних. К середине июля, когда началось расследование, Маргарита уже была на шестом месяце беременности, и потому ее публичные появления в парламенте превращались в тяжелейшие испытания.

Карруж, Ле Гри и Маргарита давали показания на их родном наречии — нормандском диалекте французского языка. Не сохранилось записи их дословных устных показаний, но в протоколах слушаний в парламенте осталось подробное резюме, составленное на латыни одним из секретарей суда. Это резюме — единственная рукописная копия которого дошла до наших дней, включает десять фолиантов, плотно исписанных коричневыми чернилами, поблекшими от времени. В документе записаны по пунктам обвинения Карружа в адрес Ле Гри на основании свидетельских показаний Маргариты под присягой, а также длинная и убедительная речь защитника Ле Гри.

В начале своего рассказа Карруж вспоминает о том, что он много лет доверял Ле Гри, считая его одним из самых близких и преданных друзей, и даже попросил оруженосца стать крестным его первенца. Желая подчеркнуть доверие и чистоту их дружбы, рыцарь описывает как Ле Гри взял на руки его маленького сына и держал его перед купелью, пока не передал священнику для обряда святого крещения.

Затем Карруж вспоминает случай в доме Жана Креспана, где Жак Ле Гри впервые увидел Маргариту, и где он сам попросил жену поцеловать оруженосца в знак их примирения и дружбы.

Рыцарь полностью пропускает период между этими двумя эпизодами, случившимися на глазах у широкой публики, а это пять или более лет, в течение которых умерли его первая жена, маленький сын и отец. За эти годы, ему не удалось унаследовать от отца престижный пост капитана крепости Беллем, он потерял несколько феодов, которые приобрел на законных основаниях, и его дружба с Ле Гри дала трещину в результате их соперничества при дворе графа Алансонского.

Карруж заявляет, что после той встречи в доме Креспана, где Ле Гри впервые увидел Маргариту, у оруженосца возникло к ней похотливое влечение. Рыцарь утверждает, что Ле Гри, будучи известным распутником, задумал соблазнить Маргариту и добавить ее в длинный список собственных побед.

Полагаясь на свидетельские показания жены, Карруж далее подробно описывает нападение на нее, утверждая, что Ле Гри «вступил в плотскую связь с Маргаритой, как сказано ранее, против ее воли и без ее согласия, совершил изнасилование, прелюбодеяние, предательство, инцест и дал ложные показания» — пять тяжких уголовных преступлений.

Помимо изнасилования Карруж обвиняет Ле Гри в прелюбодеянии, поскольку тот вступил в половую связь с чужой женой; предательстве, потому что тот разорвал узы доверия и дружбы с рыцарем; инцесте, так как Ле Гри разрушил родство, которое установилось между ними, когда Ле Гри стал крестным его сына, и наконец — лжесвидетельство, так как, не признав свою вину в двух разных судах, оруженосец дал ложные показания. И хотя во главе списка преступлений значится надругательство, которое Ле Гри совершил над телом Маргариты, ее волей и правами, прочие обвинения указывают на другие предполагаемые преступления, которые оруженосец совершил против самого рыцаря.

Карруж утверждает, что впервые узнал о преступлении от самой Маргариты, когда вернулся из Парижа, и что она просила его ради спасения собственной чести добиться справедливости и отомстить за нее оруженосцу. Рыцарь замечает, что его жена много раз клялась в правдивости своего рассказа, всегда твердо придерживалась своих показаний «ставя под угрозу свою душу и неоднократно присягая, когда ее допрашивали обо всем случившемся».

Подводя итог, Карруж — несомненно, по совету своего адвоката Жана де Бетиси — утверждает, что его дело отвечает всем условиям, необходимым для назначения судебного поединка: совершение преступления очевидно; наказание за него предусматривает смертную казнь, изобличить виновного возможно только в бою, так как ответчик отказывается признать вину; Ле Гри, ответчик, является «очевидным подозреваемым и обвиняемым» в данном преступлении.