Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

Гильем ждал, когда Николау решится.

Инквизитор выпрямился в кресле и широко раскрыл глаза.

В этот момент Гильем понял, что он выиграл.

— Ступайте, — приказал инквизитор еврею.

Как только человечек закрыл за собой дверь, Николау продолжил говорить, так и не предложив Гильему присесть:

— Ваш друг свободен, это так, но процесс против него не завершен. У меня есть его признание, и я могу осудить его как закоренелого еретика. Инквизиция, — продолжал он, как будто говорил сам с собой, — не может приводить в исполнение смертный приговор; это должна сделать светская власть, король. Ваши друзья должны знать, что воля короля переменчива. Возможно, однажды…

— Я уверен, что вы и его величество сделают то, что должны сделать, — ответил Гильем.

— Король очень хорошо знает, что он должен делать: бороться против неверных и утверждать христианство во всех уголках королевства, а вот Церковь… Зачастую трудно определить, какое решение более приемлемо для всего христианского мира. Ваш друг Арнау Эстаньол признал свою вину, и это признание не может остаться безнаказанным!

Николау на миг прервался и снова посмотрел на Гильема.

«Это должен сделать ты», — мысленно подсказал ему мавр.

— При всем этом, — продолжал инквизитор, не обращая внимания на молчание своего собеседника, — Церковь и инквизиция должны быть милостивыми, если такие деяния смогут удовлетворить потребности, которые в конечном счете превратятся в общее благо. Твои друзья, те, которые тебя прислали… не согласились бы они на более мягкий приговор?

«Я не стану с тобой торговаться, Эймерик, — подумал Гильем. — Лишь Аллах, да будет прославлено его имя, знает, что бы ты сделал, если бы меня арестовали! Лишь Аллах знает, есть ли у этих стен глаза, наблюдающие за нами, и уши, слушающие нас. Это ты должен предложить мне решение».

— Никто никогда не поставит под сомнение решение инквизиции, — ответил Гильем.

Николау откинулся на спинку кресла.

— Ты добился частной аудиенции и сказал, что у тебя могло бы быть нечто, что меня заинтересует. Ты сказал, что какие-то друзья Арнау Эстаньола могут сделать так, чтобы его главный кредитор отказался от суммы в пятнадцать тысяч либр. Чего ты хочешь, неверный?

— Я знаю то, чего я не хочу, — только и ответил Гильем.

— Хорошо, — сказал Николау, поднимаясь. — Минимальное наказание: стояние в покаянной одежде каждое воскресенье в течение года в соборе — в обмен на то, что твои друзья добьются отказа от кредита.

— В церкви Святой Марии, — вставил Гильем и удивился, услышав собственный голос, хотя понимал, что эти слова исходили из самой глубины его существа.

Где, как не в церкви Святой Марии, Арнау мог отбывать наказание?

Мар пыталась следовать за группой людей, которые несли Арнау, но нахлынувшая толпа мешала ей пробиться к нему. Она вспомнила последние слова Аледис.

— Береги его! — крикнула та ей на прощание и улыбнулась.

Мар почти бежала, натыкаясь на мечи и получая тычки от проходивших мимо людей.

— Береги его, — повторила Аледис, глядя вслед удаляющейся Мар, которую через минуту поглотил многотысячный поток. — Я хотела бы вернуться на много лет назад…

В следующее мгновение Аледис исчезла.

Споткнувшись, Мар чуть не упала на землю.

«Ополчение не для женщин», — недовольно сказал какой-то мужчина, нечаянно задевший ее.

Мар ничего не ответила, продолжая проталкиваться вперед. Она искала знамена — и вот они показались на площади Сант-Жауме, в конце улицы Бисбе.

Впервые в то утро Мар не стала сдерживать слезы, у нее из горла вырвался крик, который заставил замолчать тех, кто ее окружал. Она ни о чем не думала — только кричала, наступая на ноги тем, кто шел впереди нее, и прокладывала себе дорогу локтями.

Ополчение собралось на площади Блат.

Мар была уже совсем близко к статуе Святой Девы, которая, как и прежде, раскачивалась на плечах у бастайшей, остановившихся в центре площади.

Но Арнау…

Мар случайно услышала спор между горожанами и советниками города, которые не раз называли его имя.

Да, он был там, вместе с ними. Ей оставалось лишь несколько шагов до него, но на площади было очень тесно, а люди стояли так плотно друг к другу, что ей не удавалось продвинуться даже на пядь. Она вцепилась в предплечье мужчине, который не уступал ей дорогу. Тот вытащил из ножен кинжал, но, узнав Мар, рассмеялся и пропустил ее.

Где-то здесь, за ним, должен быть Арнау!