Ильдефонсо Фальконес - Собор у моря [Литрес]

Они могли бы все бежать в Пизу и оставить имущество Арнау в руках инквизиции. Фактически все уже так и было, так как осуждение Арнау, даже в его отсутствие, влекло за собой конфискацию. Поэтому Гильем собирался обмануть Эймерика; ему нечего было терять, но взамен он мог обеспечить спокойствие Арнау, чтобы инквизиция никогда больше не преследовала его.

Николау заставил мавра прождать несколько часов.

По истечении этого времени он появился в сопровождении маленького еврейчика, одетого в обязательную для евреев черную одежду, на которой выделялся желтый кружок. Еврей нес под мышкой несколько книг и следовал за инквизитором короткими поспешными шажками. Когда Николау жестом приказал им обоим войти в его кабинет, он старался не смотреть на Гильема. Инквизитор не предложил им присесть, хотя сам уселся в кресло, стоявшее за огромным столом.

— Если то, что ты говоришь, правда, — начал он, обращаясь к Гильему, — Эстаньол — банкрот.

— Вы знаете, что это так, — подтвердил Гильем, — король больше ничего не должен Арнау Эстаньолу.

— В таком случае я могу обратиться в барселонский суд, — сказал инквизитор. — Забавно будет, если город, освободивший Эстаньола от суда инквизиции, теперь покарает его за банкротство.

Гильема так и подмывало ответить ему: «Этого никогда не произойдет! Свобода Арнау уже у меня в кармане. Достаточно просто показать платежное письмо Абрахама Леви…»

Нет.

Николау принимал его не для того, чтобы угрожать судебным иском. Инквизитор хотел вернуть деньги — те, которые он пообещал Папе и которыми, по словам его помощника-еврея (несомненно, водившего дружбу с Жусефом), Арнау мог располагать.

Гильем молчал.

— Я мог бы это сделать, — снова заговорил Николау.

Гильем пожал плечами, и инквизитор пристально посмотрел на него.

— Кто ты? — спросил он его наконец.

— Меня зовут…

— Да, да, — не скрывая раздражения, перебил его Эймерик, — тебя зовут Сахат из Пизы. Я хотел бы узнать, что делает пизанец в Барселоне, защищая еретика.

— У Арнау Эстаньола есть много друзей, включая и Пизу.

— Неверные и еретики! — воскликнул Николау.

Гильем вздохнул и развел руками. Как скоро инквизитор заговорит о деньгах?

Николау помолчал некоторое время.

— Что могут предложить друзья Арнау Эстаньола инквизиции? — сдался он наконец.

— Эти книги, — сказал Гильем, показывая на еврея, который не отводил взгляда от стола Николау, — содержат записи в пользу кредитора Арнау Эстаньола; речь идет о целом состоянии.

За все время их разговора инквизитор впервые обратился к еврею:

— Это так?

— Да, — ответил тот. — С самого начала деятельности менялы Эстаньола есть записи в пользу Абрахама Леви…

— Еще один еретик! — взорвался Николау.

Все трое замолчали.

— Продолжай, — приказал инквизитор, успокаиваясь.

— За прошедшие годы эта сумма увеличилась во много раз. На сегодня она составляет свыше пятнадцати тысяч либр.

В прищуренных глазах инквизитора мелькнула искорка. Гильем и еврей сделали вид, что ничего не заметили.

— И что же? — спросил он, обращаясь к мавру.

— Друзья Арнау могли бы добиться, чтобы этот еврей отказался от своего депозита.

Николау развалился в своем кресле.

— Ваш друг, — сказал он, — на свободе. Деньги не дарят. Для чего некто, пусть даже друг, готов уступить пятнадцать тысяч либр?

— Арнау Эстаньол был освобожден только ополчением, — сделав ударение на последнем слове, ответил Гильем.

Все понимали, что Арнау мог по-прежнему считаться подвластным инквизиции.

Момент настал.

Гильем взвешивал это в течение многих часов ожидания в приемной, когда рассматривал мечи офицеров инквизиции. Он не должен был недооценивать Николау. У инквизиции не было юрисдикции над маврами… разве что Николау докажет, что Гильем открыто угрожал Церкви. Гильем ни при каких обстоятельствах не мог предложить инквизитору сделку. Это должен был сделать сам Эймерик. Неверный не мог даже пытаться подкупить святую инквизицию!

Николау метнул на Гильема испытующий взгляд, предлагая ему продолжить.

«Ты меня не застанешь врасплох», — подумал Гильем, однако вслух сказал:

— Наверное, вы правы. Никто не сомневается, что нет никакой разумной причины, чтобы кто-либо приносил такое количество денег за уже освобожденного Арнау… — Он посмотрел на Эймерика: глаза инквизитора превратились в узенькие щелочки. — Не понимаю, зачем они меня сюда прислали? Мне сказали, что вы поймете, но я разделяю ваше авторитетное мнение. Сожалею, что заставил вас потерять столько времени.