Абрам Каган - Преступление и совесть

— В Думе не было ни одного запроса, — говорил он, — который имел бы такую зыбкую почву, как вопрос, который стоит нынче на повестке дня. Всем известно, что пока дело находится в распоряжении палаты, пока судебной палатой не вынесено окончательное решение, Дума от высказывания какого-либо мнения воздерживается. Это означает, что до окончания следствия в местных инстанциях запрос обсуждать нельзя. Высокая трибуна Государственной думы, созданная для блага народа, не должна быть превращена в арену для агитации. — И депутат многозначительно указал рукой в ту сторону, где находился Пуришкевич.

Депутат от Бессарабии вскочил с места:

— Как вам не стыдно, дворянин Шубинский!

— Вы предаете интересы России, дворянин Шубинский! — поддержал его Марков-второй.

В рядах правых и в центре, где сидели депутаты-помещики, раздались аплодисменты.

— А кто теперь? — поинтересовался Ходошев, следя за депутатом, который быстрыми шагами поднимался на трибуну.

— Я давеча говорил вам о нем — это Ниселович.

Тут зазвучал громкий голос депутата:

— Единственная цель, которую преследовали авторы запроса, вынося его на обсуждение Государственной думы, — натравить православное население на евреев. Не иначе! Вот у меня в руках прокламация, которую темные силы распространяли на киевском кладбище во время похорон Андрея Ющинского. Это самые настоящие погромные листки с призывом к резне…

— Их составили, отпечатали и распространили среди евреев сами кадеты! — крикнул Пуришкевич. — Покажите листки, мы сумеем узнать по шрифту, в какой типографии они отпечатаны.

Председатель взял из рук Ниселовича прокламацию, передал ее в зал, и она пошла по рядам. Когда прокламация оказалась у Маркова-второго, он вскочил на сиденье кресла, откинул спадавшие длинные волосы с пылающего лба и принялся читать погромный листок вслух. В то же самое мгновение какой-то человек, сидевший неподалеку, плотный, с черной бородкой, ловко выхватил документ у него из рук и передал обратно Ниселовичу.

— Кто это сделал? — нетерпеливо спросил Ходошев.

— Мне кажется, Фридман.

— Кадет Фридман? Браво! Тот и моргнуть не успел.

— Горяч! — заметил Кузнецов.

— Интересный спектакль!

— Скорее цирк. Прямо жонглер!

На трибуне уже стоял Родичев.

Кузнецов напомнил Ходошеву, что Родичев либерал, товарищ Милюкова по партии. Но оба рыцаря кадетов настолько далеки от интересов ну хотя бы русского крестьянства, как он, Кузнецов, далек от главной мечети в Мекке…

Оратор также выступал против поспешности в постановке вопроса. В своем запросе авторы привели такую формулировку, словно правительству предъявляют претензии, почему-де оно до сих пор не использовало полицейских собак для розыска секты фанатиков.

В зале раздался смех. Но оратор был не из тех, кого можно было легко сбить. Он тут же процитировал древнехристианского писателя Тертуллиана, напомнив присутствующим знаменитый афоризм: Credo, quia absurdum — «Верую, потому что нелепо», тут же сделав для себя вывод: «Я не верю этим глупостям, которые приводятся авторами запроса, потому что они нелепы и смешны».

— Хочу напомнить, — продолжал Родичев, — что против первых верующих христиан воздвигались те же обвинения, как ныне против евреев — якобы они употребляют кровь мальчиков и девочек. О такого рода обвинениях писал тот же Тертуллиан. Много позже византийский император Юстиниан начисто отверг нелепые эти обвинения, указав на то, что признания у женщин и детей вырвали, применяя жесточайшие пытки. Необоснованность столь нелепых обвинений, которые авторы приводят в запросе, преподнесенном нам здесь, давно уже признали римская церковь, римские императоры и отцы восточной церкви. Такие речи, как речь Пуришкевича, произносились и в древние времена; она ничем не отличается от речей римлян эпохи Нерона. Это не случайное совпадение. Сегодня один из членов «Союза русского народа» посулил нам не позднее чем осенью погром. А весной другой «союзник» говорил о так называемых «ритуальных убийствах». Подумайте, господа, какие надгробные надписи сделали «союзники» на могилах убитых во время погромов? Сколько еще кладбищ они украсят подобными «благородными» надписями?.. Речь Пуришкевича не к чести Государственной думе, погромным выступлениям здесь во всяком случае не место!..

Колокольчик председателя буквально охрип, тщетно силясь пресечь несдержанные выкрики правых.

На трибуну влетел разгоряченный Марков-второй. Пусть только попробуют не выслушать курского зубра!