Абрам Каган - Преступление и совесть

А вот и территория зайцевского кирпичного завода. Толпа людей. Ходошев соскочил с пролетки, быстро расплатился с извозчиком.

День выдался прохладный, с сырым ветерком. Почти все были в зимнем, лишь мальчишки сновали в распахнутых пальтишках без шапок.

Толпа росла. Люди жались друг к другу, кое-кто из толпы пытался пробраться поближе к пещере, чтобы хоть одним глазком взглянуть на труп несчастного мальчика.

Появился всем известный городовой лукьяновского полицейского участка Афанасий Швец— низкорослый, с длинными усами, свисавшими на ворот полицейского мундира. «Разойдись! — кричал он и угрожающе добавлял: — Плохо будет!» В руке он сжимал ученическую тетрадь, свернутую трубочкой.

— У-у, фараон!.. — раздалось в толпе.

Афанасий Швец, пропустив мимо ушей злобный окрик, продолжал рыскать глазами. Видимо, он кого-то ожидал. Вскоре показался пристав в сопровождении еще одного городового. Швец что-то буркнул начальству на ухо, и пристав осторожно, с опаской, принял из его рук тетрадку. Втроем они направились к месту происшествия, скрылись в темном зеве пещеры.

Исай Ходошев, конечно, не возражал бы против того, чтобы вместе с представителями власти проникнуть в пещеру… Но как это сделать? Пробравшись к пещере, он сунул одному из охранявших вход удостоверение личности, выданное редакцией газеты «Киевская мысль».

— Я из Петербургского телеграфного агентства, — сказал он.

Тот поглядел в документ, вытаращил глаза, явно не зная, как поступить. Наконец взял бумажку и скрылся в пещере.

Ходошев был удивлен, когда охранник неожиданно быстро вернулся и, отдав документ, пропустил его.

Первые несколько мгновений в темноте ничего нельзя было разобрать. Постепенно Ходошев освоился с мраком. Чей-то карманный фонарик вырвал из темноты и осветил часть головы мальчика, прислоненного к выступу в стене. Затем луч света упал на чью-то руку, протянутую к разорванной одежде на трупе. Кто-то захотел поднять ремень, лежавший на земле, однако властный окрик остановил его:

— Не трогать!

При слабом свете карманного фонарика Ходошев увидел изуродованное лицо убитого, затянувшиеся порезы на висках. На голове неуклюже торчала измятая форменная фуражка с гербом духовного училища, правый глаз остекленел, в левом застыла капля крови.

Исай Ходошев внимательно осматривал набойки на ботинках мертвеца. Он знал, что труп будет скрупулезно изучаться; но ему самому захотелось добыть что-нибудь важное, что могло бы прояснить это страшное, изуверское преступление. Он уже нагнулся, чтобы незаметно взять отстававший от набойки рубчик, но сразу же послышался резкий голос:

— Что вам нужно, молодой человек? Как вы здесь оказались?

Когда же молодой человек объяснил, что он из газеты, говоривший несколько изменил тон, хотя в нем все так же звучала властность и назидательность:

— Вы из «Киевлянина»? Нужна предельная осторожность, здесь каждая мелочь является уликой. Очень важны улики в таком деле…

Журналист растерялся, нагнул голову, словно желая оправдаться. При бледном свете Ходошев заметил околыш студенческой фуражки. Газетчик внимательно присмотрелся к лицу студента и узнал в нем небезызвестного киевлянам Владимира Голубева.

Сердце Ходошева упало: если здесь Голубев — значит, дело плохо.

События принимали нежелательный оборот. Журналист повернул к выходу и вышел из пещеры.

Что творилось вокруг! Полицейские с трудом удерживали натиск толпы, подстрекаемой молодчиками группы Голубева. Трудно было понять смысл выкриков, настолько они были нелепы в своей враждебности. Становилось очевидным, что необходимо каким-то образом унять толпу, успокоить людей, предотвратить возможные эксцессы.

Ходошев знал: достаточно небольшого толчка, малейшей искорки — и возникнет пожар, на невинные головы падет гнев жаждущих мщения людей… И тут Исай услышал возле себя тревожный голос:

— Давайте-ка отсюда, в суматохе ножом пырнуть могут…

В небо взметнулись разноцветные листовки. Послышались возгласы:

— Православные люди! Жиды-кровопийцы зарезали христианского мальчика!..

Дикие, угрожающие крики повисли в воздухе.

Вдруг Ходошев почувствовал, что по его лбу что-то течет. Стоявшая рядом девушка бросилась к нему:

— Вы ранены. Вот негодяи! Изверги!

И мягкая рука приложила к ране носовой платок. Исай надвинул фуражку глубже на лоб и шагнул в сторону.

В отверстии пещеры появился огромный детина в черной фуражке с блестящим козырьком, он нес на руках труп мальчика. За ним следовали пристав, несколько городовых и другие неизвестные Исаю лица. Словно из-под земли выросла подвода с кучером, тело осторожно уложили на подводу и укрыли дырявым мешком. Невзрачная лошаденка тронулась с места. Огромная масса людей поглотила подводу — казалось, она плывет по волнам, подгоняемая толпой.