Владислав Романов - Смерть во спасение

Новгородцы расположились лагерем в двадцати вёрстах от Пскова. В Переяславле за князем, как собачонка, бегал пятнадцатилетний Яша Гундарь, воеводский сын. Приезжавший воевода упросил Александра взять сына к себе в гридь, и тот выполнил просьбу. Взял он его с собой и в поход.

Последыш богатыря-воеводы оказался низкорослым, щупловатым, с рыжими, почти огненными волосами и чистым, белым, как молоко, ликом. Отец же был могуч, чёрен волосом и смугл кожей. Гундарь даже приревновал да побил жёнку, подозревая, что та прижила мальца не с ним, а с рыжим звонарём Антипом, жившим рядом, но воеводша божилась, уверяя, что за все годы ни на кого из мужиков не взглянула. Гундарь хоть и успокоился, но во Владимир последыша не взял, и Яшка от горя кинулся в колодец головой, но, увидев там длинную большую змею, выскочил как ошпаренный. Александр, узнав все эти подробности, проникся жалостью к мальцу и разрешал бегать за собой. После Ратмира в личные порученцы князь никого не брал, и теперь Яков занял его место.

— В Пскове найдёшь монаха Мефодия и передашь, что мы подошли. Он знает, кого найти и оповестить, да что передадут тебе на словах, запомни твёрдо и мне доложишь. Ступай, мы будем ждать, — князь перекрестил Гундаря. — С Богом!

Он здраво рассудил, что тратить силы на осаду хорошо укреплённой крепости да уничтожать своих же людишек, которых принудили ливонцы, глупо, а значит, надо войти в город обманным путём. А передать тайную весточку смышлёный гундаревский отпрыск сможет лучше других. И Яков обстряпал всё споро и ловко. Вернувшись в лагерь, он доложил: этой ночью сторонники Александра отворят для него большие ворота.

— Молодец! — похвалил юного таинника князь. — С боевым крещением тебя.

— Служу тебе, княже, и новгородской матери Софии, — бодро ответил он, и воеводы радостно зацокали языками: месяца ещё не прошло с начала похода, а юнец уже пообтёрся и воинского духа набрался.

Ночью, стараясь не шуметь, новгородские ратники вошли в город. И всё же без боя взять его не удалось. Ливонцы заметили опасность, подняли по тревоге свою хоругвь и завязали жаркую схватку, но многие, будучи без доспехов и не умея воевать в пешем строю, осилить новгородцев не смогли. Семьдесят крепких рыцарей полегло за несколько часов, и лишь тогда ливонцы выбросили белое полотнище, прося пощады.

Утром Александру приволокли и шестерых посадских заправил, совершивших измену и впустивших в город ливонцев. Всех князь приказал повесить на площади при большом стечении горожан.

— Народ должен знать как своих героев, так и изменников! — сказал он.

Андрей с завистью наблюдал, как легко и ловко управляется старший брат со всеми делами, как беспрекословно воеводы его слушаются, как удача сама идёт ему в руки. И в ночном бою Александр повёл себя отменно: увидев, как ринулись на него около сорока ливонцев, не дрогнул, не отступил, а, наоборот, сам бросился на них, увлекая остальных, врезался в гущу врагов, и огромный тяжёлый меч крутился, как щепка в вихревом круге, снося одну голову за другой, и немцы поневоле отступили, не ожидав узреть такой отчаянной храбрости и силы. Сам же Андрей, ощущая тревожный холодок под сердцем, не поспешил вступить в бой, его вынудили защищаться двое крестоносцев, напавших нежданно, и подсобил Савва, кого Александр попросил доглядывать за братом, смахнувший, как бритвой, обе головы, хоть Андрей и сам неплохо владел и мечом, и сулицей.

На этот раз всех пленных князь отправил в Новгород вместе с добром, делить его не стал, не желая заводить новую ссору с боярами.

— С победой тебя, брат! — поздравил Андрей.

Александр вместе с воеводами сидел в съезжей и, обжигаясь, шумно пил горячий отвар из корней шиповника. Он такой крутой и любил, чтоб до пота прошибало.

— До победы ещё далеко. Ты садись-ка, братка, да отведай отвара, чтоб усталость согнать, день непростой впереди, — не отрываясь от чаши, промолвил он.

— Так вроде все русские земли очистили от ворога, — недоумённо возразил Андрей.

— А я тебе о том уж толковал, что надобно устранять причину, а не следствия, — напомнил старший Ярославич.

— Ты собираешься идти Ливонию воевать? — удивился Андрей. — Ригу осаждать? Весь Орден уничтожить?

Он даже невольно рассмеялся, столь нелепо прозвучало само это предположение. Почти так же, как идти сражаться с каменными хребтами или морской стихией.

— А что, недосягаемо сие считаешь? — не понял Александр и на мгновение оторвался от чаши. — Весь не весь, но побить их надо так, чтоб дорогу сюда забыли. А то повадились, как коты за сметаной. Она-то у нас есть, да не про их честь.