Олег Игнатьев - Ключи от Стамбула

В тот же день, для выработки плана сопротивления, были созваны все консулы посольств. На этом совещании речей было немного. Большинство резидентов боялись категорических высказываний. С одной стороны они опасались принятием явных мер самозащиты ещё больше напугать столичных христиан, с другой — консулы не могли не отдавать себе отчёта, что, не принимая решительных мер, они рисковали оставить христиан совершенно беззащитными. Тогда Михаил Александрович Хитрово, в прошлом гвардейский офицер, резко обрисовал все опасности сложившегося положения дел.

— Я настаиваю на необходимости самого энергичного образа действий, — высказал он своё мнение и заострил внимание коллег на том, что необходимые меры предосторожности должны быть приняты именно сообща, на основании полной солидарности, обязательной для всех иностранных колоний. — Прежде всего, надлежит подсчитать силы, которые, в случае надобности, мы могли бы противопоставить мусульманскому натиску. Лично я имею основание рассчитывать на несколько сот черногорцев, — Хитрово намеренно уменьшил «своё войско», дабы раньше времени не раскрывать все свои карты.

Австрийский консул, тонкобровый статный щёголь с тщательно подбритыми усами, громко объявил, что, в случае опасности он может выставить до полутора тысяч хорватов.

— Думаю, на первый случай хватит, — заложил он ногу на ногу с таким самодовольным видом, словно генеральный консул русской миссии был у него на посылках.

Другие консулы честно признались, что не могут собрать воедино своих соотечественников, разбросанных, как по всему городу, так и в его окрестностях.

Таким образом, обязанность спасения европейцев в Стамбуле легла исключительно на славян.

— Прошу засвидетельствовать это в протоколе заседания, — настоял Михаил Александрович, обращаясь к своим европейским коллегам: — Чтобы никто потом не говорил, что мы бросили вас в самый опасный момент.

— Да нет…

— Ну, что вы, — послышались вялые отклики. — Мы безусловно благодарны вам.

На славян в тот день смотрели, как на ангелов-хранителей всех европейцев Стамбула, тем более, что вызванный на заседание губернатор Перы давал невнятные ответы, из которых можно было заключить, что ни в полиции, ни в жандармерии он не уверен, и что европейцам нужно самим позаботиться о своей защите.

Все разошлись в ожидании грядущей стычки с софтами.

Пера походила отчасти на осаждённый город. Движение по улицам притихло. Жители попрятались в домах.

Массивные ворота русского генерального консульства были закрыты наглухо. Все его этажи, коридоры и комнаты, не говоря про обширный двор, конюшню и дровяной склад, были заполнены полутысячей черногорцев, прямо заявивших Хитрово, что лучше умереть под сенью русского орла, чем пасть в одиночном бою с мусульманами. Лица многих ополченцев выражали крайнюю решимость стоять насмерть.

Несмотря на весну, ночь выдалась холодной. Михаил Александрович, чувствуя себя комендантом небольшой крепости, чей гарнизон готов к осаде неприятелем, позволил жечь костры и кашеварить. Пламя взмётывалось в небо, ярко освещало лица и фигуры черногорцев, теснившихся вокруг огня в своих живописных костюмах. Вместе с дымом — к звёздам — кучно устремлялись искры. Поблёскивали белки глаз, тайно опалённые тревогой, тускло светилось оружие. Вжикали оселки, ходившие по звонкой стали сабель. Кто-то курил, кто-то покашливал в кулак; то там, то здесь укладывались спать — прямо на землю. И вдруг, ровно в двенадцать часов ночи, раздался крик столичного неубетчи который мчался во всю прыть по Перской улице и благим матом возвещал о самом страшном бедствии, какое только может приключиться, — о пожаре! Вслед за промчавшимся дозорным послышались удары окованных железом палок ночных сторожей, затянувших свой зловещий вопль: «Янгын вар!» (Пожар!).

«Этот вопль мёртвого поднимет из могилы, чтобы ввергнуть его в ужас», — говорили англичане. В то же время со стороны Галатской башни донеслись пушечные выстрелы, оповестив ночной Стамбул о том, что где-то что-то загорелось. Как тут было не подумать о справедливости ходивших в Пере толков и не сказать себе, что настаёт серьёзная минута. Черногорцы сразу же схватились за оружие. Однако, вскоре выяснилось, что горел дом в Галате, но никаких попыток нападения на христиан не было. Ночь прошла относительно спокойно. На следующий день стало известно, что софты в самом деле замышляли беспорядки, но убедившись, что никто из христиан не расположен отдавать свою жизнь «ни за понюх табаку», невольно присмирели и одумались.