Дмитрий Бегичев - Семейство Холмских (Часть третья)

"Всѣ ваши совѣты и наставленія, маменька, прекрасны, превосходны" -- сказала Елисавета, вставши съ неудовольствіемъ со стула -- "но, я думаю, самъ Ангелъ не могъ-бы ужиться съ такимъ уродомъ, съ такимъ своенравнымъ, съ такимъ скрягою, какъ мужъ мой. Однакожъ, я попробую испытать то, что вы мнѣ совѣтуете, постараюсь, ежели только могу! Ты, Софья, какъ я вижу, нарочно оставалась при этой проповѣди, чтобы торжествовать надо мною. Но лучше воспользуйся моимъ примѣромъ: не выходи вѣкъ за-мужъ, не обольщайся даже самимъ Пронскинъ. Повѣрь: и онъ будетъ такой-же мужъ, какъ и всѣ прочіе. Не хлопочи, и отдай его сантиментальной Фамусовой."

-- Хотя никакихъ видовъ на Пронскаго я не имѣю -- отвѣчала Софья -- но, признаюсь, не желаю ему такой глупой жены, какъ Фамусова. Впрочемъ, обо мнѣ не безпокойся. Супружество меня не прельщаетъ, и я думаю, что останусь на вѣкъ въ сословіи пожилыхъ дѣвушекъ. Жизнь тетушки Прасковьи Васильевны гораздо болѣе имѣетъ привлекательности.--

При сихъ словахъ вошелъ Пронскій. Къ нему пріѣхалъ откуда-то нарочный, и онъ былъ въ большомъ смущеніи. "Подите сюда, Николай Дмитріевичъ,-- сказала ему вѣтреная Елисавета, совсѣмъ забывши важный, только что окончивишійся разговоръ съ матерью. У нея остались въ памяти, послѣднія слова Софьи, и она, по безразсудности своей, тотчасъ сообщила ихъ Пронскому.-- "Вообразите: Софья сей часъ сказала намъ, что она имѣетъ твердое намѣреніе оставаться вѣкъ въ дѣвкахъ! "

-- Можно-ли имѣть такое намѣреніе!-- отвѣчалъ съ чувствомъ Пронскій.-- Но... теперь не могу я говорить болѣе. Извините; я долженъ сей часъ ѣхать, и пришелъ простишься съ вами. Вы. вы. Софья Васильевна... но, прошу васъ извинить меня. Современемъ объяснится странный мой поступокъ. Я долженъ сей часъ ѣхать -- Слезы полились градомъ изъ глазъ его; онъ спѣшилъ выйдти. Коляска его была уже готова у крыльца.

Всѣ, съ удивленіемъ, смотрѣли другъ на друга. "Что это значитъ?" прервала наконецъ общее молчаніе Елисавета. "Онъ влюбленъ въ Софью: это очень видно; признаніе его готово было вырваться. Но что за причина такого внезапнаго отъѣзда?" Всѣ терялись въ догадкахъ.

Софья хотѣла казаться равнодушною; однакожъ и она сильно поражена была Отъѣздомъ Пронскаго, оставила мать и сестру отгадывать, и по своему объяснять причины страннаго поступка и таинственныхъ его словъ, и чтобы скрыть смущеніе, ушла въ свою комнату, гдѣ приняла твердое намѣреніе совсѣмъ не думать о Пронскомъ. Но такъ успѣшно исполнила она это намѣреніе, что ни о чемъ болѣе думать не могла, какъ только о немъ.

Между тѣмъ, Князь Рамирскій и Алексѣй Холмскій ходили съ Аглаевымъ, и осматривали садъ его и строенія. "Какія перемѣны нахожу я здѣсь! Деревни вашей узнать не льзя "-- сказалъ Князь Рамирскій.-- "Какая прекрасная баня!... Но, къ чему такая роскошь? На что надобны эти диваны, зеркала, ковры? У меня, кажется, гораздо поболѣе вашего состояніе, но ничего этого нѣтъ. А въ саду что за чудеса! Но къ чему этотъ гротъ, украшенный раковинами, и каскадъ, гдѣ вода даромъ пропадаетъ? Гораздо-бы лучше запрудить, сдѣлать плотину, и поставить мѣльницу, которая приносила-бы доходъ. Бесѣдка прекрасная, и видъ, конечно, отсюда прелестный; но птичникъ и оранжерея по вашему состоянію очень велики; все это стоитъ много денегъ, а дохода никакого не приноситъ."

-- Конечно, все, что вы видите, стоило сначала довольно дорого -- отвѣчалъ Аглаевъ -- но теперь поддержка строенія ничего не значитъ- Притомъ-же, признаюсь вамъ, это доставляетъ мнѣ пріятное занятіе, и удерживаетъ часто дома, а безъ того я, можетъ быть, ѣздилъ-бы по гостямъ.

"И то и другое, по мнѣнію моему, не хорошо. Чтобы выѣзжать въ гости, надобно также тратить лишнія деньги. Это что за строеніе, въ видѣ прекраснаго готическаго храма? "

-- Это ледникъ -- отвѣчалъ Аглаевъ, краснѣя -- а въ верху голубятня. Для этого строенія никакихъ излишнихъ издержекъ не было: это просто срубъ, обитый тесомъ, которому данъ только хорошій фасадъ.

"Не мое дѣло учить васъ, и дѣлать наставленія" -- продолжалъ Князь Рамирскій, осматривая это и другія строенія.--

"Какъ ближній вамъ человѣкъ, я желалъ сказать мнѣніе мое, что надобно жить по своему состоянію; впрочемъ, всякій въ правѣ тратить свои деньги, какъ онъ хочетъ."

Возвращаясь домой, услышали они колокольчикъ; коляска Пронскаго была уже готова; его самаго встрѣтили они на крыльцѣ. Въ большомъ смущеніи, съ заплаканными глазами, онъ объявилъ, что получилъ письмо, которое заставляетъ его тотчасъ ѣхать, простился съ ними, вскочилъ въ коляску, и поскакалъ во всю прыть.