Тарас Рыбас - Красный снег

Десятый, рыжебородый, в мохнатой папахе подскакал к линии бузинового куста — Милован дал первую очередь. Потом еще и еще…

Послышались крики, беспорядочные выстрелы. Задние наскакивали на передних и упавших коней. Едва заметная пулевая линия стала для них непреодолимой преградой. Кони поднимались на дыбы и поворачивали обратно. На дороге образовалась свалка, остановленная черная масса потекла со все возрастающей скоростью вниз.

Милован подождал, пока повернет последний казак.

Со стороны рощи поползли волны тумана, пряча упавших на дороге. Выход к Косому шурфу Черенкову не удался. Он потерял десятка полтора убитыми. Никто не знал, какими силами он располагает. Знали только, что это еще не победа, что близится трудный бой.

Франц занимался своим делом в мастерской — отрезал ножовкой двухдюймовые трубы в полторы четверти и набивал их динамитом, прилаживая фитили.

— Шахтерски гранат… отшень хороший будет шахтерски гранат!

Возле него крутился Миха. Серая суконная куртка по-военному подпоясана ремнем, за ремень задвинут штык — подарок Франца. Взгляд строгий, как и подобает в тревожную минуту обороны.

Вдвоем с Михой они пробрались к яру, опоясывающему Косой шурф. Когда вторая атака, проведенная так, как и предполагал Янош, была отбита, Франц и Миха оказались на пути отступающих казаков. Франц зажигал короткие фитили и бросал из яра гранаты, в точности рассчитывая время, чтобы они падали на снег и сразу же взрывались. Пули свистели над головой, но Франц бросал старательно и аккуратно, как привык делать любую другую работу.

— Айнц! — говорил он, бросая, и затем, перед самым взрывом: — Бенц!

Миха стал произносить эти слова вместе с Францем. Глаза его загорелись азартом. При каждом новом взрыве он еще добавлял:

— Прах тебя дери!

Так говорил отец, когда у него что-либо получалось очень удачно.

Выглянув из яра, Франц заметил привалившихся к терновым кустам казаков. Яр надежно прикрывался крутым обрывом — выстрелом не достанешь. Все могло случиться…

— Тебе на-ада уходить за новый гранат, — предложил он Михе.

Франц знал, что дорога из яра к лесному складу оставалась свободной.

— Отшень бистро нада! — торопил Миху Франц.

— А вы как же?

— Я буду тебья ждать! — ответил Франц и подтолкнул Миху, чтоб он скорее уходил.

Сорвавшись с места, Миха побежал по яру, утопая по пояс в снегу. Над головой висело закрытое облаками небо. Было туманно и сыро. В яру пахло гарью от взрывов. Выстрелы и голоса доносились откуда-то справа, где начинался склон к роще.

Франц пересчитал оставшиеся гранаты — девять штук. Пять отделил, остальные связал шнурком. Посмотрел вверх. Ему подумалось в эту минуту, что небо ничуть не рознилось от неба, висящего над Альпами. Почему-то говорят: «Было бы над тобой свое небо». Какая разница? И здесь в зимнюю пору облака тянутся серой пеленой, как в Альпах. И здесь снега и холодно. Везде людей окружает много одинакового. Людям везде приходится с трудом зарабатывать себе на кусок хлеба и страдать от нищеты. Есть разные языки, которые вечно сбивали людей в разные группы. Иные осмеливаются утверждать, что их язык лучше, а страна красивее. Обычно утверждают это те, кто посвободнее, не добывает угля, не топит кочегарок, не плавит металл. А потом рядом с этими людьми появляются чиновники и генералы, начинают хвалиться своей страной, будто она лучше всех и сильнее всех. Генералы важничают, отправляют армии в поход на чужие государства, чтоб утвердить свою силу, солдаты гибнут, а богатые дамы вытирают заплаканные глаза и обещают рожать только солдат…

А можно же обойтись без всего этого. Жизнь представляется шире, прекраснее, если в основе ее — равенство и братство. Если русские сражаются за такое равенство и братство, пусть будет эта война.

Франц заметил, как по обрыву покатились комья снега, — к нему подбирались казаки. Он взял гранату, спокойно зажег фитиль и, дождавшись, чтобы фитиль догорел до края, бросил ее из оврага. Взрыв разорвал тишину, наступившую на время. Франц поджег фитиль второй гранаты и теперь бросил ее к терновым кустам. Пули подняли облачка снега на противоположном скате оврага. Франц выждал еще несколько минут, затем бросил еще. И опять пули. Казаки подползали к нему. Франц бросил еще. Выстрелов в ответ не последовало. Тогда Франц подвязал к шее оставшиеся две гранаты и стал ждать, прижавшись спиной к крутому обрыву оврага. Если уж нельзя будет сражаться, тогда он успеет чиркнуть спичкой и поджечь фитиль. Поднимет руки вверх, казаки приблизятся — и вместе с ним…