Бямбын Ринчен - Заря над степью

— Позвать хувилгана!

Лицо Мамын Дэлэна просияло. Когда хувилган вошел в зал и взглянул на ламу, он сразу смекнул в чем дело.

Тишину нарушил глуховатый голос хутухты:

— Ширэт-лама [63] Ширэт-лама — старший лама. ! С этим бедным шаби вы были связаны в предыдущем рождении. Поэтому и в нынешнем вам придется быть вместе. Отныне ты будешь исполнять его желания.

— Пусть смирение мое и подавление чувств помогут мне обрести счастье в последующей жизни, — сказал покрасневший до корней волос Гэндэнпунцаг и низко поклонился хутухте.

Мамын Дэлэн тоже трижды поклонился богдо до земли. Шут забегал вокруг него и хувилгана, блея по-козлиному. Сойвоны с трудом сдерживали улыбки.

Лама, по прозвищу Черный Дондог, закончив переписку молитв для хурдов, расправил плечи, потянулся, желая избавиться от боли в пояснице, потер усталые глаза и глубоко вздохнул. Наконец-то он завершил многомесячный труд. Это тяжкое наказание наложил на него строгий наставник Балданчоймбол-гачин [64] Гачин — ученое звание тибетских лам-богословов. . Во искупление своей вины он должен был сделать два больших хурда — один для монастыря Гандан, другой для монастыря Дзун-хурэн, написать на тридцати трех рулонах тексты молитв для ручных хурдов и бесплатно раздать их тем, кто желал совершить богоугодное дело. Кроме того, Черному Дондогу было предписано ежедневно отвешивать по сто поклонов утром и вечером.

— Думать плохо о богдо — великий грех, — внушал ламе в те дни его старый учитель. — Кто повинен в атом, тому суждены муки на дно самого страшного ил восемнадцати адов. Тому, кто своим телом, языком или мыслями совершил какое-нибудь зло против богдо-гэгэна, не выбраться ил ада в течение многих веков. А нам стало известно, что ты ездил в Пекин, жаловался жадным чиновникам на хутухту и побудил их затеять ревизию казны, оклеветав великого ламу и запятнав его честь. Если ты действительно считаешь меня своим учителем, постарайся искупить свою вину и расскажи всю правду.

И несмотря на то что пекинский чиновник при ревизии казны богдо-гэгэна изобличил казначея и помощников хутухты в незаконном сборе налогов с населения для покрытия расходов распутного властителя, перепуганный Дондог во всем признался. Он рассказал учителю, что он вместе с ламами Оморжавом из сунского прихода, Гуржавом из санганского прихода и приближенным хутухты сойвоном Лэгцэгом подали жалобу в маньчжурскую Палату внешних сношений [65] Так называлось маньчжурское ведомство, управлявшее Монголией. . В жалобе они написали, что хутухта с шандзотбой [66] Шандзотба — управляющий казной хутухты и его данниками. незаконно обложили население единовременным налогом, который пошел на подарки общей любовнице богдо-гэгэна и его казначея.

Слушая Черного Дондога, гачин-хамба [67] Гачин-хамба — наставник-богослов. хмурился, на лице его застыло суровое выражение. А Дондог продолжал рассказывать, как, сговорившись со своим единомышленником, он поехал в Пекин к священнослужителю Лу из монастыря Юн-хо-гун и сообщил ему, что с ведома богдо-гэгэпа шандзотба собрал с населения сто шестьдесят тысяч ланов и что на эти деньги были куплены для Юмнэрэн — общей любовницы хутухты и шандзотбы — дэл с драгоценными украшениями, жемчужный набор для седла, гутулы, расшитые жемчугом, дорогие кольца, бриллиантовые серьги и браслеты.

Выслушав признание Допдога, учитель в ярости отхлестал его по щекам.

— Тяжким трудом придется тебе искупить свою вину, — сказал он.

Не один месяц переписывал Дондог молитвы. Он закончил почти все, ему оставалось положить последние сто поклонов, как вдруг до него дошла страшная весть: смелый красавец сойвон Лэгцэг, который первым узнал, что хутухта незаконно ввел новый налог, был заточен в темницу и там погиб; остальные его товарищи высланы из Урги, и имущество их конфисковано. Рассказывали, что старый хитрец шандзотба и лама из Амдо тайно отправили в Пекин человека, которому было поручено во что бы то ни стало дать большую взятку и добиться прекращения дела о незаконном обложении населения налогом. А тем временем гачин-хамба добился, что руководители ведомства богдо-гэгэна подписали бумагу, которая свидетельствовала о том, что сто шестьдесят тысяч ланов были собраны не для подарков женщине легкого поведения, а принесены в дар Далай-ламе [68] Далай-лама — духовный иерарх и светский правитель Тибета. . Чиновники подтверждали, что эти деньги были добровольно внесены аратами в дар Далай-ламе, Панчен-ламе [69] Панчен-лама — второй после Далай-ламы духовный иерарх Тибета. и Джавдзандамбе-хутухте для укрепления власти маньчжурского богдыхана и счастливой мирной жизни его подданных. Говорили также, что из Пекина уже пришло письмо и ревизоры отозваны обратно.