Бямбын Ринчен - Заря над степью

Подошли мы к чахарскому монастырю Лабай. Мурунга отделил халхасских цириков от своих, взял с собой лишь артиллеристов с "пушкой-полководцем", забрал всех пленных и со всем обозом вроде на разведку пошел, а нам строго приказал стоять у монастыря и ждать его приказа. Той же ночью прискакал к нам один артиллерист из наших и рассказал, что Мурунга изменил и идет на соединение с черномундирниками. Пустились мы вдогонку, настигли изменника на рассвете, окружили его лагерь. "Господин-батюшка" выскочил из шатра с саблей в руках, кинулся было на нас, заорал: "Предатели, бунтовщики!" Осерчали мы, кто-то успел хватить его по руке саблей, взяли тут его со всеми изменниками. Нашли письма к Мурунге и его заместителю от шведского резидента Ларсена, на месте расправились с Мурунгой и со всей его бандой.

У "господина-батюшки" в обозе нашли уйму награбленного серебра, одежды и всякой рухляди. А мы как раз оборвались вконец. И порешили мы серебро в казну сдать, а одежду меж собой поделить. Мне по жребию достались штаны на волчьем меху и подбитый барашком шелковый жилет.

А в скором времени был заключен мир. Отозвали нас в Урду. Идем и дрожим, расстреляют нас за "господина-батюшку"! Прошел слух: за убийство ханского полководца на нас подали жалобу его родичи. Но дело замяли, письма, что мы у него нашли, против него говорили. Мы привели с собой трех командиров — сообщников Мурунги. В Урге их допросили, и они тоже показали, что поддались на уговоры Ларсена и шли на соединение с черномундирниками. Хорошо хоть, что мы этих трех офицеров сгоряча-то не порешили. Иначе пришлось бы нам тогда туго. Ведь жалобу-то подавал не кто-нибудь, а нойоны да чиновники. Требовали строго наказать нас за самоуправство.

Вот как при автономном правительстве цирикам жилось. Сравните-ка свою жизнь, и вы будете ценить ее еще больше. Многое уже для вас стало привычным при народной власти, так что вы порой и не понимаете ее настоящей цены, — заключил свой рассказ Ширчин, под громкие аплодисменты сошел с трибуны и сел за стол рядом с командиром.

Взволнованные его рассказом бойцы начали задавать вопросы. Ширчин рассказал им о Сухэ-Баторе, о его отваге и подвигах в борьбе с несправедливостью, о его громадном личном обаянии. Незаметно для всех дружеская беседа Ширчина с солдатами затянулась почтп до самого обеда.

— Ну а теперь приглашаю вас с нами отобедать, — пригласил Ширчина командир эскадрона.

Бойцы провожали гостя гурьбой. Командир эскадрона сказал:

— Жаль, не можете до вечера остаться, посмотрели бы нашу самодеятельность. Сегодня у нас как раз концерт. Среди бойцов такие артисты есть, что хоть сейчас в театр.

Ширчин поблагодарил за приглашение и с улыбкой сказал:

— Вы, наверное, и не знаете, что по старым законам аратам строго-настрого запрещалось выступать на сцене. "Актеру" грозила сотня ударов бандзой, а должностное лицо, допустившее такое "безобразие", лишалось на год жалованья.

— Как хорошо, что недоброе время ушло навсегда! — воскликнул молодой боец. Я так люблю театр, готов там дневать и ночевать. Моя заветная мечта — стать артистом.

— Ты и так уж почти настоящий артист. Разве без тебя в нашем клубе хоть одно представление обойдется? — отозвался другой.

Новые друзья сердечно распрощались с Ширчином. Он сел в машину рядом с полковником.

— Ваша беседа, Ширчин-гуай, была полезна и для меня. Я учился в годы народной революции. О старом времени знаю только по книгам. Но то, что я услышал от вас, в книжках не прочтешь! Я очень признателен вам за эту беседу, — сказал полковник на прощание.

Совещание продолжалось уже целую неделю. За это время делегаты, съехавшиеся со всех концов страны, перезнакомились, сдружились между собой. Совещание помогло им обменяться опытом. По заслугам получили бюрократы и разгильдяи, не проявившие желания и умения образцово наладить работу низового административного аппарата и кооперации.

Всем руководителям учреждений, подвергшимся критике, было предложено отчитаться перед совещанием и сообщить, что они намереваются делать для устранения недостатков.

4 декабря 1941 года, утром, на восьмой день работы совещания, председатель Малого хурала Бумацэнде сообщил о решении правительства наградить участников совещания, знатных скотоводов, орденами, медалями и значками "Знатный скотовод республики".

Один за другим поднимались делегаты на сцену и получали на рук председателя Малого хурала заслуженную награду.