Виктор Душнев - Потомок Святогора

И...

«Останови их, Федюшка! Останови! Они снова хотят пролить русскую кровь! — вновь воззвала тень матери. Она вскинула длинные худые руки к небесам: — Господи! Помоги князю Фёдору обрести душу русскую! Дай, Господи, ему силы защитить страну свою!..»

Махмуд очнулся. В грудь ему ударил свежий воздух. Отряд спускался в овраг. Вдали завиднелся синий широкий батюшка-Дон. Свернули влево, и на овальных берегах боярака показались хлева и хижины русского посёлка.

— Хомутовку щас накроем! — расплылся в зловещей улыбке Антип, глаза его сверкнули по-волчьи. А десятник Хасар уже приказал высекать кремнём огонь и разжигать накрученную на палку облитую салом ткань.

— Вы что хотите делать?! — вскричал Махмуд.

— Как что? Выкуривать урусутов. Жги, Ильяс! — велел одному из воинов Хасар. Махмуд не успел и рта раскрыть, как загорелся ближний хлев.

Почуяв неладное, из хат повалили с криками и воплями люди. «Татары!» — визжали женщины и кидались врассыпную в лес. Мужики с вилами, рогатинами и топорами начали оказывать сопротивление непрошеным гостям. И только тут окончательно очнулся Махмуд. Он выхватил из ножен саблю и ударил плашмя по крупу коня. Скакун заржал, встал на дыбы и одним прыжком оказался в гуще татар. Махмуд в мгновенье ока настиг Ильяса и с неимоверной силой нанёс косой удар, располовинив его с левого плеча направо почти до седла, и кольчуга не помогла. Затем, скрежеща зубами, направил коня на Хасара. От неожиданности и страха тот выпучил глаза, выронив саблю из рук. Махмуд играючи, как репу, снёс с его плеч голову. Да так сильно махнул он саблей, что та, уже вся окровавленная, в молниеносном, секущем движении нанесла смертельную рану в грудь ещё одному случайно подвернувшемуся под горячую руку татарину. Пока Антип и остальные опомнились, Махмуд убил шестерых. Взбодрённые неожиданной подмогой, жители Хомутовки перешли в наступление и обратили татар в бегство. Антип надсадно завопил:

— Ухо-о-одим!..

Разбойный отряд повернул вспять, Махмуд бросился за беглецами вдогонку. Он настигал своих бывших соплеменников и рубил, рубил беспощадно, гнал вдоль берега Дона, прорываясь сквозь заросли сосняка, легко, как барс, перескакивая через овраги. Ветки стегали по лицу, царапали кожу, но он, не обращая на это внимания, дико ревел и продолжал наносить смертельные удары. Кровавый след простирался по тропам до самого Ахматова звериного лежбища. Первым прыти дал Антип и потому вперёд всех достиг Донщины. Жидкий на расправу, Антип хотел скакать дальше в лес, но его остановил окрик Рвача:

— Куда несёт нелёгкая?!

Антип от испуга не мог слова вымолвить. Следом за ним подскакал один из спасшихся татар.

— Шайтан! Шайтан! — орал он.

— Да что случилось, объясни толком! — вцепившись железной хваткой в уздечку, остановил коня сына Рвач. Антип выпрыгнул из седла и, дрожа всем телом и заикаясь:

— Ма-аа-хмууд взы-зыбесилси! Ру-у-ууубииит!.. — выкосил от страшного напряжения сведённых в судороге челюстей левый глаз.

— Кого рубит?

— Своих! Си-си-сичас туууут будет!

Ахмат наконец сообразил, что произошло, и быстро поднял на конь оставшихся в лагере воинов. Так как в сабельном бою Махмуда легко не взять, Ахмат приказал им стать в полукруг и стрелами подбить коня, а Махмуда заарканить.

— Его нужно прилюдно казнить примерной казнью в назиданье другим! — заявил Хасану взбешённый Ахмат.

Злейший враг Махмуда, Хасан был в восторге. Готовя аркан, он щерился:

— Давно я говорил твоему отцу, что этот кыпчакский выродок много бед принесёт. И вот он рубит наших бахадуров [56] Бахадур — храбрый, славный воин (древнетюркское). Отсюда — русское «богатырь». !

На горизонте появились два всадника. Первый неистово кричал, а второй, встав на стременах и подняв над головой саблю, медленно, но верно приближался к своей жертве. Татарин видел воинов Ахмата и пытался всеми силами дотянуть до них. Он извивался, визжал, втягивал, как черепаха в панцирь, голову в плечи — и всё-таки сабля Махмуда настигла несчастного и полоснула его по спине.

Удар был такой, что тело татарина развалилось пополам. Верхняя часть вместе с вывалившимися кишками отлетела в сторону. На траву полилась густая, тёмно-красная, с хлопьями кровь. Из глотки вырвался нечеловеческий, захлебывающийся вопль. И эта половина упала на спину, продолжая бить руками по земле. Конь же с другой половиной туловища, залитый кровью и нечистотами, ворвался в полукруг татар. Его пропустили, и он помчался дальше.