Виктор Душнев - Ангелы плачут над Русью

Светлой памяти матушки моей

Душневой Любови Фёдоровны

«...Тяжела оказалась судьба жителей Липеца, Воронежа и Онуза в период монгольского завоевания. Большинство погибли, остальные спасаясь ушли на север, кроме немногих смельчаков. И расплодилось тут зверьё вместо людей, и не трогали его охотники — некому было трогать. После Ахматова побоища долго не ступала здесь нога оседлого русского человека...»

Сама земля стонала и дрожала. Свет померк от горя липецкого народа. Кого хоронили православные? Своего любимого князя Святослава. Скорбь вошла в души липчан, терзала их, выворачивала наизнанку.

Смерть есть смерть: подошло время — и человек умирает. Но и жизнь есть жизнь, её нужно устраивать, бороться за неё, цепляться руками и ногами, спасать, быть может, ради других жизней, даже ценою собственной. Князь Святослав Липецкий жил ради других, ради своего княжества и людей, его населяющих, и отдал жизнь за них.

Пепел, дым, смрад окутали некогда цветущий Черлёный Яр. Люди попрятались по лесам, думали, что всё ещё образуется, что они вернутся назад и заживут по-старому... Но вот — новый набег Ногаевой орды. Каратели прочёсывали воронежские леса, рыскали повсюду, забирали в полон, убивали.

«Уходить надо на север», — принимали решение оставшиеся в живых и уходили. Пустела земля и сиротела. Слезами и кровью поливали дорогу на север липчане...

Князь Александр после похорон брата укрылся в лесах верховий Дона, откуда легко было вернуться обратно, в родовые места в пойме Воронежа.

Устроился он недалеко от стоянки разбойника Кунама. И хотя был у них общий враг — воргольский князь Олег и ногайские татары, объединяться с Кунамом князь Александр не желал: гордость Рюриковича не позволяла.

— Пусть не ждёт Олег Воргольский от меня пощады, — сказал Александр сподвижникам. — Воргол будет стёрт с лица земли.

В просторной землянке сидели ближние князя — сын, князь Даниил, первый боярин и советник Семён Андреевич, Дорофей Космачов, Василий и Демьян Шумаховы, Андрей Кавырша, Севастьян Хитрых, Евтей Ломов и Силай.

Дух в землянке стоял тяжёлый, густой, подземельный, пропитанный потом, и старый боярин Семён Андреевич не выдержал, предложил продолжить разговор на свежем воздухе.

— Давайте, — кивнул князь, и вдруг...

— Татары близко! — крикнул, вбежав в землянку, десятник Авдей. И видать, сам испугавшись своего рёва, приставил к губам палец и прошипел: — Тши-и-и...

— Где они? — спросил князь.

— Да рядом!

— Так что с того? — повысил голос князь. — По-твоему, мы должны сидеть тут как в мышеловке и ждать нападения басурман? Много их?

— А кто знает, — пожал плечами Авдей.

— Вот чёртова башка! — возмутился князь. — Ничего не знаешь, а страху нагнал, будто там тумен. Где дружина? Или разбежалась?

— Да нет, — немного успокоился Авдей. — Только попряталась.

— Ух! Дал бы я тебе! — разозлившись, показал десятнику кулак князь. — Демьян, Евтей, разузнайте, что за напасть.

— Дёмка, тихо! Не шурши! — всё время, пока бежали, сдерживал шустрого напарника Евтей. — Гляди-гляди! Обоз по дороге вдоль Сосны ползёт. Там и татары, и русские. Ворголяга, наверно. Дань шлёт Олег ордынскому хану или ногаю.

— А почему тут? Смелым стал? И почему их не ограбил Кунам? — удивился Демьян.

— Да Кунам на Красивой Мече устроился, — пояснил Евтей. — Он знает, что мы здеся, потому и не тронул обоз — нам добычу оставил. Гля, добра-то, а мы голодные сидим. Бегим быстрей к князю!

Вскоре дружинники стояли перед Александром Ивановичем и, перебивая друг друга, рассказывали об увиденном.

— Мы не разбойники! — отверг предложение о грабеже обоза князь Даниил.

— А это не разбой, — перебил его отец. — Мы уже сколь времени слоняемся голодные по лесу по милости Олега Воргольского.

— И обоз его, врага нашего! — поддержал князя Александра Семён Андреевич.

— С русским полоном, кстати, — добавил Евтей.

— И как же его взять? — прищурился Александр.

— А когда они через Дон переправляться начнут, тогда и брать. Как говорится, голыми руками, — предложил Демьян.

— Ладно, — согласился Александр. — По коням! Василий!