Колин Маккалоу - Битва за Рим

– Что ж, Цезарь-младший, отвечай! – поторопил его Марий.

Ответа не последовало, мальчик отвел взгляд, услышав приговор, и застыл.

– Ну же! – прикрикнул Марий, начиная гневаться.

Бледные, ничего не выражавшие глаза уперлись в лицо отца.

– Я думал, отец, что мне назначено жениться на дочери богача Гая Коссуция.

Цезарь вспыхнул и поджал губы:

– Верно, брак с Коссуцией обсуждался. Но окончательного согласия дано не было, и я бы предпочел для тебя такую женитьбу. И такое будущее.

– Сейчас соображу… – начал Цезарь-младший задумчивым тоном. – Как фламину Юпитера мне нельзя видеть человеческие трупы. Нельзя трогать ничего железного, от ножниц и бритвы до меча и копья. Мне запрещено носить любые узлы, прикасаться к козам, лошадям, собакам, плющу. Есть сырое мясо, пшеницу, дрожжевой хлеб, бобы. Брать в руки кожаные вещи. У меня много интересных и серьезных обязанностей. Например, объявлять о начале сбора урожая на Виналии. Погонять овец на торжественном шествии перед жертвоприношением suovetaurilia . Прибираться в храме Великого Бога. Проводить очистительный обряд в доме умершего. О, сколько всего захватывающего и важного!

Все трое слушали, не понимая по тону Цезаря-младшего, сарказм это или наивность.

– Каков твой ответ? – в третий раз спросил Марий.

На него уставились голубые глаза, до того похожие на глаза Суллы, что Марию на мгновение почудилось, что перед ним сам Сулла, и он невольно потянулся за мечом.

– Мой ответ… Благодарю тебя, Гай Марий! Ты так внимателен, ты не пожалел своего времени, чтобы позаботиться обо мне и определить мою будущность! – проговорил мальчик без всякого чувства и напора. – Я хорошо понимаю, почему ты позаботился о моей скромной судьбе, дядя. От фламина Юпитера ничто не укроется! Но скажу тебе и другое, дядя, нельзя изменить предначертанной судьбы, ничто не помешает человеку исполнить своего предназначения!

– А, так ты не сможешь исполнять обязанности жреца Юпитера! – крикнул Марий, уже рассердившийся; как ему хотелось, чтобы мальчишка корчился, умолял, рыдал, катался по земле!

– Надеюсь, что смогу! – молвил пораженный Цезарь-младший. – Ты неверно меня понял, дядя. Искренне благодарю тебя за эту новую, воистину геркулесову задачу, которую ты передо мной поставил. – Он взглянул на отца. – Теперь я пойду домой, – сказал он. – Идем? Или у тебя есть еще дела здесь?

– Нет, я иду, – ответил, вздрогнув, Цезарь, а потом вопросительно глянул на Мария. – Ты не возражаешь, консул?

– Ничуть, – ответил Марий и пошел провожать отца и сына по Нижнему форуму.

– Луций Цинна, мы увидимся позже, – сказал Цезарь, подняв на прощанье руку. – Благодарю за все. Этот конь из легиона Гратидиана, у меня нет для него стойла.

– Не тревожься, Гай Юлий, я поручу забрать его кому-нибудь из моих людей, – ответил Цинна и поспешил обратно в храм Кастора и Поллукса, находясь в куда лучшем настроении, чем перед встречей с Марием.

– Полагаю, – заговорил Марий после этого обмена любезностями, – мы поженим наших детей уже завтра. Свадьбу можно отпраздновать на рассвете в доме Луция Цинны. Потом в храме Великого Бога соберутся великий понтифик, коллегия понтификов, коллегия авгуров и все младшие жреческие коллегии для инаугурации наших новых фламина и фламиники Юпитера. С посвящением придется подождать, пока ты не облачишься во взрослую тогу, Цезарь-младший, но вступление в должность уже влечет за собой многие обязательства.

– Еще раз благодарю тебя, дядя, – повторил Цезарь-младший.

Проходя мимо ростры, Марий остановился и указал на десяток ужасающих трофеев, окаймлявших ораторский помост.

– Взгляните! – вскричал он на прощанье счастливым голосом. – Каково зрелище!

– Да, – сказал Цезарь, – зрелище впечатляет.

Его сын ускорил шаг, видимо не сознавая, как догадался его отец, что всех обогнал. Оглянувшись, отец заметил семенившего за ними сзади, на почтительном расстоянии, Луция Декумия. Цезарю-младшему не пришлось посещать это жуткое место в одиночку; как ни противен был этот тип Цезарю, ему все же было спокойнее знать, что тот неотлучно находится при его сыне.

– Сколько он уже пробыл консулом? – спросил вдруг мальчик. – Целых четыре дня? А кажется, что целую вечность! Никогда раньше я не видел свою мать плачущей. Всюду мертвецы, рыдают дети, половина Эсквилина в огне, ростра утыкана отрубленными головами, кровь льется рекой, его бардиеи, как он их называет, тискают женщин и хлещут вино! Что за славное седьмое консульство! Сам Гомер, должно быть, бродит по канавам Элизиума, мечтая напиться крови и воспеть деяния седьмого консульства Гая Мария! Рим нынче может напоить кровью Гомера!