Колин Маккалоу - Битва за Рим

– Они сделают, что им велено, поскольку до смерти боятся римский расправы, – самодовольно сказал Аквилий Кассию и поежился: – Как холодно у тебя, Гай Кассий! Ты не думаешь, что запасы провинции должны позволять разжечь один-два очага во дворце?

К февралю уверенность Аквилия и Кассия друг в друге выросла настолько, что они замыслили еще более дерзкий план. Почему нужно останавливаться у понтийских границ? Почему бы не преподать царю Митридату столь необходимый ему урок, вторгнувшись в его страну? Легион провинции Азия находился в отличной форме, то же можно было сказать и об отрядах ополчения, которые стояли лагерями между Смирной и Пергамом. И Гай Кассий выдвинул еще одну блестящую идею.

– Мы можем добавить два легиона к нашим силам, если возьмем в оборот Квинта Оппия из Киликии, – сказал он Манию Аквилию. – Я пошлю в Тарс и велю Квинту Оппию приехать в Пергам для переговоров о судьбе Каппадокии. Оппий – только пропретор, а я – проконсул. Он должен мне подчиниться. Я скажу ему, что мы планируем сдерживать Митридата, кусая его сзади. Мы будем нападать на его тылы. Это лучше, чем вторгаться в Каппадокию.

– Говорят, – мечтательно произнес Аквилий, – что в Армении Парве больше семидесяти крепостей, снизу доверху набитых золотом Митридата.

Но Кассий был человеком из военной семьи, любящим войну, – и сбить его с военной мысли было нелегко.

– Мы вторгнемся в Понт в четырех разных местах по течению реки Галис, – с горячностью продолжал он. – Армия Вифинии справится с Синопой и Амисом на побережье Понта Эвксинского, затем продвинется вглубь страны вдоль Галиса. Это обеспечит их фуражом, там его будет в изобилии, и это очень важно, так как у них большая конница и много вьючных животных. Ты, Аквилий, возьмешь один мой легион наемников и нанесешь удар у Галиса в Галатии. Я же поведу отряды ополчения вверх по реке Меандр во Фригию. Квинт Оппий может высадиться в Атталии и пройти через Писидию. Оппий и я выйдем к Галису так, чтобы оказаться между тобой и вифинцами. Когда на пути Митридата встанут четыре армии, он придет в отчаяние и не будет знать, что ему делать. Он ничтожный царек, дорогой мой Маний Аквилий! Золота больше, чем солдат.

– Он обречен, – отозвался Аквилий, улыбаясь, все еще думая о семидесяти крепостях, набитых золотом.

Кассий нарочито откашлялся.

– Есть кое-что, о чем нам надо подумать, – сказал он совсем другим тоном.

Маний Аквилий насторожился.

– Да? О чем?

– Квинт Оппий – из старой команды: «Да будет Рим!», «Честь превыше всего». И думать забудь о том, чтобы заработать на стороне, добыть немного денег пусть даже слегка неприглядным способом. Мы ничего не должны делать и говорить, что могло бы поколебать его уверенность в том, что цель нашего мероприятия – установление справедливости в Каппадокии. Ничего больше. Да воцарится справедливость!

Аквилий хмыкнул:

– Тем паче мы должны действовать!

– И я так думаю, – довольным голосом ответил Гай Кассий.

Пелопид старался не обращать внимания на пот, катившийся по лбу и уже подобравшийся к глазам, и держать руки в таком положении, чтобы дрожь не была видна человеку на троне.

– И тогда, великий царь, проконсул Аквилий прогнал меня, – сказал он в заключение.

Царь и бровью не повел. Выражение царского лица не менялось на протяжении всей аудиенции, оно оставалось бесстрастным, невозмутимым, равнодушным.

В свои сорок лет, удерживая престол вот уже двадцать три года, царь Митридат VI, прозванный Евпатором, научился скрывать все свои чувства, за исключением крайнего негодования. Нельзя сказать, что новость, которую принес Пелопид, не разгневала царя – просто эта новость не была неожиданной.

Вот уже два года, как он жил в атмосфере все крепнущей надежды. Надежды, родившейся в тот день, когда он узнал, что Рим вступил в войну со своими италийскими союзниками. Инстинкт подсказывал, что пришел его час, – он даже не побоялся написать Тиграну, предупредив своего зятя, чтобы тот был наготове. Когда пришло известие, что Тигран поддержит его в любых замыслах, Митридат решил, что теперь непременно должен изнурить Рим в этой войне. И тогда он отправил послов к италикам Квинту Поппедию Силону и Гаю Папию Мутилу в новую столицу италиков, предложив им деньги, оружие, корабли и даже войско – приумножить их собственное. Но к его изумлению, послы вернулись ни с чем. Силон и Мутил с негодованием и презрением отвергли предложение Понта.