Валерий Замыслов - Чертово яблоко (Сказание о «картофельном» бунте)

Акинфий и Арина были довольны возвращением Андрея: наконец-то один из сыновей вернулся в родной очаг, к тому же задумал найти в Сулости свою суженую.

— Слава тебе, Господи! — истово крестилась мать. — Скорее бы внуков увидеть.

С той поры минуло немало лет. В тот же день, когда Акинфию привезли шесть пудов сортовых семян, Андрею было уже около сорока лет. За последние десять лет в его кирпичном здании уже находилось двадцать ткацких станков, где трудились вольнонаемные рабочие. А по дому, на радость деду и бабушке, бегали четверо внуков.

Акинфий Авдеич, дотошно разглядывая сортовые клубни, раздумывал: «Почитай, минуло полвека, а о картофеле и не вспомнили. Что же побудило Екатерину Вторую вновь взяться за «земляные яблоки?». Всего вернее — голодающее крестьянство, коего все больше и больше становится в России. В селе лишь немногим удалось (благодаря Шереметеву) заняться кустарным промыслом и хоть как-то сводить концы с концами. Большинство же сулостских крестьян, как и во всей России, пребывало в жуткой нищете. И одной причиной тому, как разумел Акинфий, послужил указ императрицы 1762 года «О вольности дворянства».

Раньше служба дворян была обязательной, теперь же они получили право сами решать — служить или не служить им на государевой службе (в том числе военной), а посему множество дворян переехало в свои имения, бросив службу. Вот с той поры еще больше и навалились на мужика. Помещики все более урезывали крестьянские наделы, приумножали за их счет барскую пашню и заставляли крестьян работать на барщине три-четыре дня, а то и шесть дней в неделю.

В землях же нечерноземных дворяне посадили мужика на оброк, кой стал расти с каждым годом и достиг четырех-пяти рублей — огромных денег! На них было можно купить до двадцати пудов пшеницы или тридцать пудов ржи. Кроме денежного оброка, дворяне требовали с крестьян и оброк натурой: сено, мясо, холсты…

Непосильные оброки и барщина чрезмерно подорвали хозяйство крестьян. Углубляющийся голод грозил не только общероссийским возмущением крестьян, но и горожан.

Акинфий, казалось бы, вник в самую суть, но, разумеется, он не мог знать всей процедуры нового «картофельного» нашествия на Россию.

Медицинская коллегия, изучив продовольственную ситуацию в стране, заявила Сенату, что «Лучший способ к предотвращению бедствия состоит в тех земляных яблоках, которые в Англии называют «протетес». В Англии название картофеля «чертово яблоко» не существовало, ибо там картофель рожь не вытеснял: она и без того плохо приживалась.

Сенат, после некоторых споров, принял предложение медицинской коллегии и доложил о своем решении императрице. Екатерина, изъявившая монаршее желание — «без большого иждивения» помочь голодающему крестьянству, поручила Сенату подготовить Указ на завоз из-за границы партии семенного картофеля, который предстояло разослать по всей стране…

— Как ты полагаешь, Акинфий Авдеич, на сей раз будет исполнено монаршее соизволение? — спросил Толбунцов.

— Затрудняюсь ответить, Ксенофонт Егорыч. У русского народа есть хорошая черта: все, что проверено веками, менять нельзя. Сеял он хлеб много столетий, кормился им и уверовал в него, как в святыню, поэтому вовеки веков будет ему поклоняться. И никакие монаршие наставления не заставят его от хлеба отказаться. Да и вытеснение других посевов заставит мужика взяться за топоры и вилы.

— Огорчительные вещи сказываешь, Акинфий Авдеич. Ты же вот за вилы не хватаешься.

— Так я из тех чудаков, коим интересно на заморскую диковину поглядеть. А вдруг и воистину картофель может стать вторым хлебом. Сказка? В ковры-то самолеты у нас до сих пор верят. Ведь полетел же один из чудаков-холопов со звонницы церкви, смастерив как у птицы крылья. Полетел! А царь его к пороховой бочке привязал и взорвал. Человек-де не птица, летать не может.

— Похвально, Акинфий Авдеич. Екатерина Алексеевна — не злодей Иван Грозный, а просвещенная императрица. Будет в России второй хлеб! — твердо высказал таможенник.

— Дай-то Бог… Правда, и Господь порой не в силах свершить такое великое чудо. Россия матушка — страна непредсказуемая.

Акинфий как в воду глядел.

Возмущение народа против дворянской кабалы нарастало как снежный ком. Крестьян жестоко наказывали за малейшую провинность. Порка на конюшне — самая частая расправа. Была в имениях и тюрьма. Крестьянам было запрещено жаловаться на барина. В 1760 году помещики получили право ссылать крепостных крестьян в Сибирь.