Михаил Булкаты - Живой обелиск

Еухора удивляло повторяющееся видение Тоха. Он же погиб! Его искали везде, чтобы похоронить рядом с родным отцом, но не нашли. И вдруг… Вот он стоит перед ним… Видимо, у всех мастеров судьба нарта Сослана, побывавшего в царстве духов и возвратившегося на белый свет…

«Мне помогли бежать из неволи боги, сотворенные мисрскими мастерами!» — вымолвил он неуверенно.

«Они помогли бежать и мне…» — послышалось Еухору.

Видение Тоха исчезло, на его месте стоял Мурту. И это уже была явь. Он не спросил Мурту ни о чем, потому что знал, зачем старый воин шел туда, где Тимур молотил пленных аланов. «Все равно его ничем не удержать… А я еще подожду мастера… Потом и сам отправлюсь…»

Еухор потерял счет времени. Он не знал, сколько осталось до зимы, сколько дней прошло с тех пор, как ушел Мурту. Опять его зовет кто-то или ему это только кажется?

Он узнал голос сына Биракана, но мысленно еще разговаривал с Тохом. «Знает ли хромой полководец, что он не сможет покорить могучий дух человека? Подумал он, что мысль человека, сотворяющего бардуагов и богов, выше его меча?»

— Вождь! — окликнули его снова.

Еухор обернулся. Биракан стоял перед ним без панциря и шлема, на боку болтались пустые ножны и колчан, сшитый из бычьей кожи. Вот так же к нему приходили старый Кодзыр и Мурту. Значит, и Биракан кончил воевать!

— Нет, ты никуда не пойдешь! — вскрикнул Еухор.

Биракан стоял с поникшей головой и ждал, пока его отец, вождь аланов, справится с нахлынувшей яростью. У него дрожали губы и подбородок.

— Отец, ты должен дождаться Тоха. Хромой требует голову аланского вождя, а в Алании все мужчины рождаются вождями.

— Нет, твой черед еще не настал!

— Уже настал, отец, а тебе нужно подождать Тоха!

Еухор не прощался, просто погладил ладонью впалые щеки сына. И не звал уходящего, зачем? Если аланский воин ослушается собственной совести, то он перестанет быть воином.

Потому и сам ушел на другой день туда, куда ушли и откуда не возвратились Кодзыр, Мурту и его сын Биракан…

Топор убрали, руки Тоха стиснули наручниками. Он сидел, прислонившись к земле, трепещущая стрела света играла на его лице. Он ослаб, его знобило, будто в жилах вместо крови текла студеная струя воды. «Нет лучшей благодати, чем сон на шелковистом сене! И тепло, и свежий запах поля кружит голову! Окунуться бы сейчас в стог сена!» — думал в полузабытьи мастер.

К ржавому скрипу дверей он уже привык, но когда рядом плюхнулось что-то мягкое, Тох очнулся. Двери закрылись мгновенно, было по-прежнему темно, но мастер знал, что так мягко на землю падает тело человека.

Тох подполз к лежащему, осторожно ощупал его лицо. «Он еще не остыл, может быть, жив!» — заключил мастер и хотел подтянуть тело к свету, но рука увязла в тепловатой жиже, смешанной с какими-то лохмотьями. «У него отрублена правая рука!»

Тох снял рубашку из домотканой материи, разорвал ее на длинные лоскуты и нащупал рану, из которой ключом била кровь.

— Кто ты? — еле смог он выдавить из себя.

— Вождь аланов… — прохрипел умирающий по-алански.

Тох упрямо повторял:

— Я спрашиваю, кто ты?

— Вождь аланов…

Тох повернул лицо умирающего к трепещущей стреле света, и темный каменный мешок огласили рыдания мастера:

— Кодзыр!.. Кодзыр!.. Кодзыр!..

Видно, чужое горе сильнее собственной боли. Рыдания Тоха прояснили потухшее сознание старого Кодзыра. На лице бывалого воина мелькнула улыбка:

— Тох, сынок, вот ты где!.. А Еухор думает, что тебя уже нет… в живых… Слава всем бардуагам!..

— Как ты попал сюда? — спросил мастер.

— Хромой послал к нам послов… Он требовал голову вождя аланов… А я ему вместо нее подсунул свою!.. Все равно я уже отвоевал и пора отправляться в царство духов…

— А где сам Еухор?

— Он в Дайране точит свой меч…

— Как он тебя отпустил?

— Я ушел сам… Ему нельзя. Тогда уж совсем погибнет Алания!

— Головы нашего вождя добивался когда-то и Тохтамыш…

— Э-э-э, лаппу, ты ничего не знаешь, ничего в этой темнице не видишь! Хромой пригнал в долину женщин и детей…

— А разве их спасти твоим приходом?

Кодзыр говорил с закрытыми глазами:

— Он меня спрашивает: «Кто ты?» Я ему: «Вождь аланов». А вождь аланов сидит там, в Дайране, точит свой меч… Вот если бы Еухор узнал о тебе!

Старику становилось все хуже, он бредил.

— Там, в Дайране, людям уже нечего есть, но хромой туда не сунется. Нет смерти нашему роду, слышишь, сынок?… — Кодзыр передохнул, облизал пересохшие губы.--Думал, позор тебе, Кодзыр, если дрогнешь перед занесенным топором… Я глядел прямо на жало топора и не моргнул даже… А палач, я видел… у него дрожали руки, он чуть не промахнулся… Даже у хромца передернулось плоское лицо… Боли совсем не было, только заныло правое плечо. Я неплохо секу левой рукой, но зачем Еухору однорукий воин!..