Александр Токовенко - Тайна староверского золота

- Японцы не хотели с ними возиться, решили свалить расстрел простых мужиков на русских.

Староста согласно кивнул головой, жалея этого несчастного человека.

- Зачем же вы, бедолаги, в такое пекло сунулись? Нынче граница - огневой рубеж, и рисковать можно, только имея опытного проводника.

- Мы-то, мужики, всем хутором пошли, думали, проскочим. Двенадцать душ японцы уложили. А бабы с узлами и детишками на изготовке для перехода за нами были, чуть поодаль стояли, за проточкой. А тут стрельба началась. Хорошо, что женок и детвору не постреляли. Как они теперь без нас жить-то будут - погибель отцов, можно сказать, на их глазах свершилась?

Он пытался подняться, стал кричать:

- Помогите, помогите, не хочу умирать! А как же семьи останутся? - На лицо несчастного уже наплыла маска смерти.

- Китай… Австралия… Беловодье… - прохрипел он, и это были его последние слова.

Лун Сян велел тайком похоронить пришельца в лесу, отметив могилу камнем. Он не хотел официальных расследований, старался отвести беду от деревни: японцы могли начать в ней поиски сообщников нарушителей границы. О происшествии знали лишь пятеро и никому о нем не сказали. Староста раздумывал: «Староверы? Это какие-то особые русские. Австралия - тоже понятно. А вот Беловодье?… Наверное, деревня».

Ожидая гостя, Лун Сян окинул взглядом родное селение. Все знакомо до мелочей. Вон за огородами расположен спиртовой завод. Сказывают, что он принадлежал богатой русской вдове Дуне. Благодаря ее тяжелым сундукам со звонким наследством, доброму отношению к людям, и возникла эта процветающая деревня на месте старого бедного селения. «Дунин завод» - до сих пор говорят местные жители. Русские тянулись к предпринимательнице, но и с местным населением она умела ладить. Потом вторично вышла замуж за морского офицера, георгиевского кавалера, уехала в Петербург, родила пятерых детей, и дальше следы ее терялись, но не замутненная никаким злом память о ней по сей день живет в деревне. Недаром родившихся в китайских семьях девочек часто называют Дунями.

Староста перевел взгляд на другой конец деревни, где, как бы замыкая подкову, шумит гранитными жерновами небольшая мукомольная мельница. Она появилась благодаря деньгам немецкого купца Кунста, проживавшего во Владивостоке. Дела богатых людей остались в памяти жителей и отложили отпечаток в местных названиях. Правая сторона селения, где стоит спиртовой завод, называлась русской, а левая, с мельницей, - немецкой.

А вообще в российских приграничных поселениях Дун-И слыла, как Дуняшина деревня. Население на жизнь не жаловалось. Китайские семьи выращивали овощи, кукурузу, держали скот, занимались торговлей, ловили рыбу.

Совсем недалеко от главной улицы начинались рисовые плантации. Они упирались в широкий ручей с ровными, как стрелы, оросительными каналами. Солнечные лучи, отражаясь от водной поверхности, играли стаями золотистых зайчиков на фоне бескрайней зелени, и вся эта ухоженная равнина с извилистой проселочной дорогой выглядела еще уютнее. Конечно, таких деревень в Китае тысячи, но у этой своя особенность. Она находится на границе с Россией; совсем рядом, в нескольких километрах, расположены русские села и поселки, да и до приморских городов рукой подать. Потому и сделалась Дун-И традиционным, хотя и не описанным ни в каких путеводителях, торговым и предпринимательским центром. Его товары пользовались славой по всему Приморью, доходили до нижнего Амура. Десятки лет китайские торговцы и мастера бывали и жили на российском Дальнем Востоке, их колония даже свою полицию и суд в Никольск-Уссурийском имела.

Старый Лун, родившийся и проведший весь свой немалый век в Дун-И, хорошо помнил те времена, которые, казалось ему, безвозвратно ушли в прошлое. Народ по обе стороны рубежа жил по-добрососедски. Люди торговали, ездили друг к другу в гости, бывали на сельских праздниках и свадьбах. Никто в китайской, да и в русских деревнях, точно и не знал, где проходит граница, а обычно определялись по тропе, где регулярно несколько раз в день, по точному расписанию, на полном скаку проезжал конный разъезд военных. Жители деревни, детвора подходили ближе к тропе, весело приветствовали пограничников, зная некоторых в лицо, кричали, махали руками, всем хотелось поговорить с русскими солдатами, но те, как и положено службой, не обращая внимания, быстро скакали дальше.

Особенно оживала деревня по субботам и воскресеньям. Сюда приезжали семьями, с гармошками русские крестьяне, торговцы, мастеровые. И начинались шумные торги, сравнимые с известными ярмарками. Открывались лавки, разный товар выставлялся на улицу для показа возможным покупателям. В больших котлах закипала вода: гостей надо было потчевать пельменями, которые славились на всю округу. Китайцы одевались в праздничные одежды.