Борис Костюковский - И нет счастливее судьбы - Повесть о Я. М. Свердлове

Навстречу Ленину приближается группа людей. Этого, с бородавкой и пенсне, Григорий знает — Чхеидзе, один из лидеров меньшевизма. Он улыбается, приветствует, и Владимир Ильич вежливо отвечает ему. Но взгляд Ленина скользит по «официальной» делегации и останавливается где-то там, за вокзальной дверью, откуда доносится всё то же несмолкаемое «Ура!».

Ростовцеву кажется, что Ленин взволнован — он мнёт в руке кепку, пытается вложить её в карман пальто. Да, взволнован и даже смущён таким непредвиденным выражением к нему любви и восторга.

Привокзальная площадь, несмотря на позднее время, переполнена. И вдруг, словно по команде, взлетели в воздух самые разные головные уборы, освещённые прожекторами.

— Ура-а-а! Ура-а-а!

— Да здравствует Ленин!..

Григорий видел, как передёрнуло Чхеидзе...

На площади — броневик. По узкому коридору между матросами, солдатами, рабочими идёт Владимир Ильич к этому броневику. Возле броневика — Подвойский.

Несколько человек бережно помогают Ленину взойти на броневик. Владимир Ильич вскинул вперёд руку:

— Товарищи!

Постепенно смолкала, готовилась слушать площадь Финляндского вокзала.

— Товарищи! Приветствую революционный пролетариат России и солдатские массы, совершившие победоносную революцию против царизма. Пролетариат всего мира с надеждой смотрит на смелые шаги русских рабочих. Да здравствует социалистическая революция!

И снова «Ура!». Заиграли медные трубы военного оркестра «Интернационал». И запели все:

Когда заревел мотор и броневик, на котором находился Ленин, двинулся вперёд, вся живая, волнующаяся площадь последовала за ним. А броневик останавливался возле новой колонны людей, и Ленин приветствовал их. Ещё раз, и ещё.:.

Ростовцев догнал шеренги рабочих Металлического завода. Рядом с Потапычем шла Катя.

— Куда идём? — спросил Потапыч у Григория.

— К дворцу Кшесинской.

Большевики Екатеринбурга избрали Свердлова делегатом седьмой Всероссийской партийной конференции. Двенадцать лет тому назад они тоже посылали его на конференцию. Но Яков Михайлович приехал тогда в Финляндию с опозданием — задержала стачка железнодорожников — и Владимира Ильича уже не застал.

Тогда была Таммерфорсская конференция, проводившаяся, как и все съезды и конференции партии, нелегально. А теперь первая легальная. Едут в Питер представители всей России, представители всех большевистских организаций страны. И он, Яков Свердлов, руководитель уральских большевиков, одной из самых крупных организаций страны, встретится с Лениным.

Давно мечтал он об этой встрече — и в Нижнем Новгороде, когда впервые взял в руки его книги, и в Екатеринбурге, и в Перми, и в далёкой Туруханке. Не раз говорил товарищам: «Эх, кабы деньги, кабы за границу на месяц дёрнуть. Я был бы счастливейшим из смертных. Чем больше думаю, тем сильнее сознаю, насколько это необходимо для меня, для всего моего дальнейшего существования...»

Дворец Кшесинской был украшен красными флагами — символом революции и зелёными ветками — символом жизни. Дворец этот заняли в феврале солдаты бронедивизиона и с тех пор тщательно и с гордостью охраняют и берегут его. Бывший прапорщик, а ныне член «военки» Пашкевич с особым вниманием следит за тем, чтобы комнаты, предоставленные Центральному Комитету большевиков, охранялись надёжно.

Многие делегаты, приехавшие на конференцию, были уже хорошо знакомы Якову — по работе в «Правде», по тюрьмам и ссылкам. Из Самары приехал Валериан Куйбышев, с которым подружился в Нарыме, Стасову и Сталина (с ним знаком по сибирским ссылкам) он уже встречал в Питере перед отъездом на Урал.

А вот и новые знакомые — Клим Ворошилов из Луганска, Феликс Дзержинский, Виктор Ногин, Пётр Смидович, приехавшие из Москвы. Они знали друг о друге по работе в партии, но не виделись. И теперь встреча — на партийной конференции.

Здесь же, на конференции, Свердлов впервые встретился с Владимиром Ильичём Лениным. В президиуме конференции они сидели рядом. Слушая очередного оратора, Владимир Ильич часто взглядывал то на него, Свердлова, то на другого соседа, словно проверяя, какое впечатление на них производят речи товарищей с мест. Он делал какие-то записи летящим своим почерком, и выражение его лица при этом удивительно менялось: от одобрительного, радостного до разочарованного и даже сурового — в зависимости от того, что слышал. Ни разу Ленин не перебил ни одного оратора, только очень тихо, скорее для себя, произносил: «Вот, извольте», «Превосходно!», «Ну, куда это годится?», «Вот так бы давно».