Борис Шелепов - Их было трое

Курд Мехти стоял с карабином у входа в палатку иностранца и Керакозова. Габо возился возле кухонного казана, охранники пасли лошадей и мулов, Знаур собирал сухие ветки для костра.

— Не знаешь ли ты, малыш, где тут развалины древней башни? — спросил Стрэнкл Знаура.

— О! Знаю. Нелегко туда добраться — башня у самого перевала по дороге в Грузию.

— Часа за три дойдем?

— Думаю, дойдем, господин.

— А что там было раньше?

— Просто так: наблюдать — не идут ли враги. Такую башню имел каждый род.

— Откуда ты знаешь?

— Мне рассказывала… моя мать, лекарка Хадзигуа.

— Выйдем завтра пораньше, покажешь башню.

— Хорошо, господин.

Вечером Знаур помогал Габо готовить ужин. Возле очага то и дело появлялся Керакозов, давал наставления — что и как готовить. Ветер разносил запахи паленых перьев и бульона из свежей дичи.

Подкладывая в костер сухие сосновые ветки, Знаур с интересом наблюдал за Мехти. После вечерней молитвы тот долго глядел на «кыблу» — в сторону, где, по его мнению, находилась святая Мекка, а потом тихо и протяжно запел. Глаза курда сузились, длинное коричневое лицо словно окаменело. Знаур не понимал слов, но чувствовал, что песня исполнена тоски по далекой родине. Не зря Мехти так печально смотрел на перевал, за которым где-то далеко-далеко начинался Курдистан.

Когда песня оборвалась, к Мехти подошел Стрэнкл и сказал ему несколько слов по-арабски. Курд кивнул на перевал, вздохнул, горестно покачал головой.

«О чем это они?» — подумал Знаур.

Иностранец достал из кармана брюк блестящую желтую монету и, поиграв ею на ладони, бросил к ногам Мехти. Тот заулыбался, под черной тесьмой усов показался желтый клык.

«За что он дал ему деньги?» — удивился юноша.

…Чуть свет Стрэнкл и Знаур отправились вверх по ущелью. Мальчик шел впереди, неся лопату, кирку и пустой мешок для травы. Изредка оглядывался, не отстал ли господин. Вот уже скрылась за пригорком высокая мачта, на которой был укреплен белый шелковый флаг с красным крестом и полумесяцем — эмблемой, которая служила надежным подтверждением вполне миролюбивых помыслов иностранной миссии.

Горная тропа змеилась вверх по крутому отрогу перевала. Мальчик хорошо знал места. Не раз ходил он здесь на летнее пастбище, носил из Фидара чурек и соль для Дадо, Кости Коняхина и других пастухов.

Знаур оглянулся. Чужестранец немного отстал. Он нес на плече плоский металлический ящик.

— Далеко еще, малыш? — спросил, переводя дух.

— Столько же, господин. Нужно пройти к тому месту, где начинается ущелье…

Стрэнкл глянул на хронометр и на стрелку компаса, прикрепленного к тонкому кожаному планшету. За прозрачной крышкой белела какая-то схема.

— Придется поработать сегодня.

— Рвать траву на лекарство?

— Трава — пустяки. Надо суметь выкопать индийский корень «тха» так, чтобы не оторвать самого начала его, тонкого, как паутинка. Дело кропотливое и требует спокойной обстановки.

— Разве есть такой корень в Осетии?

— У самой башни. Там его обнаружил знаменитый бельгийский путешественник Кинг. Ну, идем!

Вдруг откуда-то издалека Знаур услышал песню курда Мехти. «Видно, мистер приказал своему телохранителю быть поблизости», — сообразил мальчик.

Знаур шел быстро и легко. Вот уже из-за маленького зеленого пригорка показались развалины старой родовой башни. Напрямик — совсем близко, но пройти к башне можно лишь преодолев две ущелины, сплошь увитые колючим кустарником. Мистер Стрэнкл то и дело ругался по-английски.

Снова почудилось, что поет Мехти. Знаур прислушался, и до него явственно донеслись слова припева: «Далай, далай, былкылай…» Мальчик вспомнил, как вечером Стрэнкл разговаривал с Мехти на его — курдском — языке.

— Господин, что значит: «Далай былкылай»? Так пел Мехти…

— Значит: «Черт бы меня побрал со всеми моими потрохами…» Быстрей! — с раздражением ответил Стрэнкл.

Иностранец обогнал мальчика и стремительно зашагал вперед. Он почувствовал одышку, но и не думал об отдыхе.

От древней башни, сложенной из валунов, сохранились только три стены с узкими бойницами да нижнее помещение, похожее на недостроенный сарай. Все поросло сорной колючей травой.

— Белый камень! — не сдержавшись, радостно воскликнул мистер Стрэнкл. — Здесь должен быть индийский корень «тха»!..

Большой полукруглый камень лежал около входа в нижнее помещение. Башня стояла на самом стыке двух ущелий. Отсюда была видна горная часть Осетии. Знаур с грустью смотрел на другую сторону ущелья, где над синевой густого сосняка поднималась струйка белого дыма… Там мама. Почему называют ее ведьмой? А она — добрая, ласковая.