Борис Шелепов - Их было трое

Теперь Знаур шел, как на праздник, навстречу новой неведомой жизни, нарядная черкеска облегала крепкий юношеский стан, украшенный поясом в кубачинском серебре. Белый длинный мех папахи спускался на высокий загорелый лоб. Глаза — две темные виноградины. Нос — прямой, тонкий, немного расширяющийся к ноздрям. Впереди показался отрог Кабардино-Сунженского хребта. Где-то западнее он становился естественной границей между Северной Осетией и Кабардой.

Мысли Знаура то переносили его к друзьям, то возвращали домой. «Приеду к Косте и Кудзиго, скажу: теперь я вольный джигит. Дяди Саладдина нет. Могу вместе с вами ехать во Владикавказ учиться…» Дорогой он вспомнил о тетушке Хадзигуа. «Надо бы зайти к ней проститься, она, как всегда, угостила б холодным козьим молоком…» Знаур тут же устыдился — достойно ли это молодого джигита?

Христиановское — большое осетинское селение — центр Дигорского округа. Здесь был открыт приют для детей погибших красноармейцев. Туда попали и друзья Знаура.

Сперва Знаур решил искать ребят на речке. Кто в такую погоду будет сидеть дома! Но на берегу прыгала мелюзга — ни одного подростка. Направился к дедушке дружка Кудзиго.

На крыльцо вышел дед Умар Гапбоев. Оказалось, Кудзиго и Кудзи сбежали на войну. С первой партией молодых добровольцев уехали на станцию Дарг-Кох, а оттуда — неизвестно куда. Ветеран Шипки и георгиевский кавалер, дед хорошо разбирался в военных делах.

— Все они едут и бегут в красную осетинскую бригаду.

— Что такое «бригада»? — смущенно спросил Знаур.

Дед расправил свои белые усищи и с упреком в голосе ответил:

— Эх, темнота, а еще в богатом доме рос! Бригада — полдивизии. В бригаде всего два полка, дивизион полевой артиллерии и рота саперов. Бывают и кавалерийские бригады. Осетинская — смешанная. Один полк пехотный, другой кавалерийский. Бригада недавно сформирована во Владикавказе, чтобы идти на Врангеля.

— Брангела?

— Врангеля. Этот генерал сидит, как барсук, в Крыму, а на Кубани поднялась казачья армия не то Холстикова, не то Хвостикова, тоже генерала. Понял?

— Понял, дада [24] Дада (осет.) — дедушка. . Значит, Кудзиго поехал к генералу?

— Ничего ты не понял, баделенок! Не к генералу, а против генерала. Наша красная бригада идет на выручку казачьим станицам возле Ессентуков. Повстанцы захватили станицы при отступлении всей своей армии в Грузию. Вчера на нихасе докладчик из города говорил о мобилизации. Я заявил, что иду волонтером [25] Волонтер — доброволец. , а они что ответили: «Сиди дома, никому ты теперь не нужен, старый пес…»

— Обидно… — поддержал Знаур.

— Еще бы!.. Да заходи в дом. Я тебе все по порядку растолкую. Ты на какой платформе стоишь?

— Чего?

— За кого, говорю, стоишь: за большевиков, «единую — неделимую» [26] «За единую и неделимую Россию» — лозунг белой армии Деникина. Но на самом деле белогвардейцы ради восстановления монархии продавали Россию иностранцам за деньги и оружие. или за анархию — мать порядка»?

Знаур смутился, уши его покраснели.

— Дядя Саладдин говорил, что самые плохие — красные абреки. Они отобрали землю…

— Правильно. Отобрали у шакалов-баделят и отдали неимущим. Вчера я и говорю красному агитатору: «Хочу ехать защищать Россию».

— От кого, дада?

— Какой ты несмышленый! Ведь барон-то Врангель продает ее англичанину и американцу. А мы хотим отстоять ее, Россию…

— Но ты же не русский, дада, ты осетин…

— Я был русским солдатом и помру им, — отрубил дед Умар. — Мои сыны верой и правдой служат в Красной Армии, и все селение гордится ими.

— А почему, — не унимался Знаур, — почему, дада, офицеры говорили, что они тоже спасают русскую землю?

Дед Умар положил свои длинные узловатые руки на чисто выскобленный стол. Над седой головой старика виднелись потемневшие лики святых, в лампадке дрожал огонек. И сам дедушка чем-то напоминал одного из тех, что тихо смотрели из потускневших серебряных окладов на божнице.

— Россию, говоришь, спасали? Ворюги! Полсела выжгли, загубили стариков и женщин — за то, что наши сыны ушли в горы к Данелу Тогоеву и Амурхану Ботоеву [27] Д. Тогоев и А. Ботоев — руководители партизанского движения в Северной Осетии. . Князь Вадбольский наложил контрибуцию — тысячу лошадей, тысячу полушубков, тысячу бурок и тысячу пудов овса! «Спаситель!»…

Старик был одинок и обрадовался неожиданному гостю. Он угостил Знаура «чем бог послал» и долго еще говорил юному собеседнику о том, какие дела творятся на белом свете.