Григорий Вермишев - Амирспасалар. Книга II

Чем ближе подходил караван к Ани, тем мрачнее становилось выразительное лицо Ашхен. Она не забыла ссоры в Лоримском замке и сознавала, что бесплодие делает невозможным ее брак с Захарием. Рано или поздно родня подыщет Захарию подходящую невесту. А с переездом в родной город положение незаконной подруги правителя страны становилось еще более двусмысленным.

Захарий отсутствовал. Утомленных путниц у Главных ворот встретил амир города Васак Арцруни с многочисленной свитой. После родственных приветствий царский караван медленно двинулся к Вышгороду. На перекрестке Главной и Кузнечной улиц повозка с поклажей Ашхен незаметно свернула в сторону.

Поднимаясь по широкой каменной лестнице, Вананэ не увидела Ашхен. Когда же ей доложили прислужницы, что анийка, видимо, поехала к отцу, Вананэ понимающе кивнула головой. Гордая Ашхен не пожелала поселиться в Вышгороде незаконной женой! Навстречу царице устремились дворцовые слуги. Вскоре опытные банщицы нежили ее стройное тело в дворцовой бане. По окончании купания царицу бережно облекли в шелковое одеяние и отвели в спальню. Утомленная долгим путешествием, Вананэ крепко уснула…

Десять долгих лет протекло с тех пор, как простился с дочерью и зашагал по пыльной дороге около арб с медью оружейник Тигран. Одетый по-стариковски в овчинную шубу, он сидел на каменной лавке у входа в дом. Дом был тот же, где некогда раздавался громкий смех девочки с зелеными глазами, небольшой, ладный на вид, из желтого туфа. На фасаде дома красовались небольшие пилястры, окаймляющие портал. Рядом на осеннем солнце в теплой чохе приземистый Микэл. Старики изредка перебрасывались словами. В конце улицы показалась двухколесная повозка, крытая войлоком и влекомая парой крупных коней. Громыхая по каменной мостовой, повозка медленно приблизилась и остановилась около дома. Тигран внезапно почувствовал необычайное волнение. Из повозки вышла высокая женщина в богатой куньей шубке, с закрытым шелковым покрывалом лицом. Старик привстал от неожиданности. Женщина шагнула к нему, открыла лицо:

— Отец!

Кровь хлынула в голову Тиграна. Он снова сел на лавку и отвернулся. Ашхен молча стояла перед скамейкой. У окон соседних домов стали уже появляться фигуры любопытствующих.

— Чего каменным истуканом расселся, Тигран? — с возмущением воскликнул Микэл. — Целуй же дочку, благослови ее приезд! — И старый грузин обнял Ашхен, ласково приговаривая: — Устала с дороги, доченька? Пойдем в дом, генацвале, согреешься, отдохнешь…

Не вставая с места, Тигран мрачно спросил:

— Есть дети?

— Нет, отец, не благословил меня Господь.

— Так. — Встал и, подойдя к Ашхен, он еще суровее спросил: — А почему во дворец не поехала?

— В царском дворце мне делать нечего, отец. Не жена я ему. Не хочу посмешищем в нашем городе стать! Прими к себе в дом, отец. А нет — так я в монастырь уйду… — Огромные изумрудные глаза Ашхен были полны слез.

— Глупости! — пробормотал Тигран.

— Отец, одного человека в жизни я любила! Из-за меня он с родной матерью поссорился, родне все годы противился. Но не захотел благословить Господь наш брак! Нет ребенка у меня, и родичи требуют, по закону, чтобы мы разошлись…

Горько плакала в отчем доме Ашхен, и смягчилось сердце старого оружейника. Нежно обнял он дочь и благословил ее приезд, как требовал старый друг. А у Микэла уже покраснели глаза, и он выкрикнул прерывающимся голосом:

— В Писании сказано — отец заколол упитанного тельца, когда вернулся блудный сын! Я новый бурдюк открою, что на той неделе из Кахети прислали. А ты чем гостью дорогую потчевать будешь, Тигран?

Мрачное запустение Багратидского дворца угнетало Вананэ, привыкшую к уюту небольшого Норберда. После ужасающего погрома Малик-шахом дворцовые покои Вышгорода никогда не приводились в полный порядок. В парадных залах оставались следы варварского изуверства — выколотые глаза царей и цариц на стенных фресках, оббитые золоченые лепные украшения, поврежденные мраморные полы. А в жилых покоях было холодно и неуютно, особенно в суровые армянские зимы, когда огромные камины не могли нагреть комнаты, хотя арбами поглощали дрова. Не нравился старый дворец и Захарию. Но когда сестра упрекнула, что он не занимается своим жилищем, Захарий объяснил, что ему пока не нужны громадные залы, где можно разместить целый полк бездельников царедворцев, есть более неотложные нужды, чем восстановление этакой громадины…