Франтишек Кубка - Избранное

Оратору почти не аплодировали.

А в это время в сером доме усадьбы те Вассенар у камина сидели Иржи и фрейлина Яна, принц Эдуард и маленькая Генриетта Мария с пфальцской няней. Когда детей отправили спать, Иржи с Яной остались вдвоем. Растопив кусок олова в серебряной ложке, они опускали ее в таз с водой и гадали о будущем. Иржи рассказывал, какие новогодние обычаи сохранились у них на Гане, а Яна — о том, как встречали Новый год на Белой под Бездезом. Яне было весело, глаза ее улыбались Иржи.

Потом оба притихли, задумчиво глядя в потухающий камин, и так просидели долго за полночь.

Новый год был не счастливее минувшего.

Когда в Верхней Силезии у валахов и под Оломоуцем началась оттепель, Валленштейн ударил по датчанам и взял в плен всех чешских полковников и сразу вернул им всем свободу, кроме пана Битовского, которого отдал на суд и расправу Дитрихштейну. Валахи убрались в горы и продолжали там разбойничать.

Тем и кончилась война за чешские земли.

Кристиан датский начал вербовать новое войско в Голштинии. Ему нужны были генералы. И он, подобно королеве Елизавете, написал графу Турну в Венецию.

Венецианская синьория была рада избавиться от Турна. Дож преподнес старому военачальнику золотую цепь ценой в три тысячи дукатов и отпустил, облобызав в обе щеки перед всем собранием в самой большой зале Дворца дожей. Под звон колоколов на башне.

«Вот Иуда», — подумал Генрих Матес, цепь принял и отправился из Брешии через Альпы во Францию, а оттуда в Гаагу. Ехал не скрываясь, без переодеванья. В Париже попытался получить аудиенцию кардинала Ришелье, но тот видеть его не захотел, а велел передать ему привет и пожелание счастливого пути.

Так нежданно-негаданно появился в усадьбе те Вассенар граф Турн и со слезами на глазах припал к руке Фридриха. Зимний король сидел в позолоченном кресле, а по бокам стояли господин Камерариус и сэр Нетерсол.

У графа Турна, когда он склонился к холеной руке Фридриха, с лысины градом катился пот.

— Mein Gott, mein Gott… [60] Боже мой, боже мой… (нем.) — шептал он, выпрямляясь, а нос у него стал красным, как перезрелая земляника.

Фридрих попросил его рассказать о Венеции.

И Турн принялся расписывать хитрых итальянцев, которые куда хуже испанцев, потому что никогда не знаешь, то ли они с антихристом, то ли против. Денег у них куры не клюют, а сила хоть и не та, что прежде, но все же еще большая. Стоит им захотеть, и они смогли бы наводнить войсками Тироль, Штирию и обе Австрии до самого Дуная. Но он, Турн, готов служить туркам, только бы не этим адриатическим лавочникам, черт его дернул связаться с этой вонючей Венецией!

— Они же там ласточек едят, ваше величество!

Фридрих благосклонно улыбнулся.

— Сущая правда, ваше величество, грех-то какой! Женщины у них очаровательные, только старику Турну уже не до них. А так хорошего мало. Bei meiner Seel’ und Gott… [61] Клянусь душой и господом… (нем.)

— Что собирается предпринять наш друг Бетлен? Вы с ним, как нам известно от господина Камерариуса, все время поддерживали связь?

— Бетлен? Бетлен другого поля ягода. Хитер, как Люцифер, но в вере крепок. Деньги любит, да они ему и нужны. Не для себя даже, вино-то ему ничего не стоит, и объедаться он тоже, если захочет, может каждый день задаром. Золото ему необходимо для подкупа турецких пашей. Присылали бы побольше денег из Голландии, так ему и не пришлось бы то и дело вступать в переговоры с императором. Ведь все его осенние соглашения о мире — пустой звук. После святого Димитра турки из его войска уходят в свои лагеря, вот он и замиряется. А весной, как они появятся снова, так и война начинается с новой силой.

Я уверен, что Бетлен вскорости вторгнется в Австрию. Если датчанин будет наступать с севера, Бетлен нажмет с юго-востока. Не будь я Матес, если ошибусь.

— У вас есть от него поручения?

— Обещания, ваше величество. Сносился я с ним через голландского посла в Венеции, который передает Бетлену голландские субсидии и сам получает от него за это нидерландские гульдены. Нынче все на свете продается, ваше величество.

— О делах политики побеседуйте с господином Камерариусом. Вы отправляетесь в Данию? В каком качестве?

— Генерал-фельдмаршала, ваше величество.

— Поздравляю вас, — Фридрих протянул Турну руку. Тот снова ее поцеловал.

На этом аудиенция закончилась. Господин Камерариус удалился, сэр Нетерсол — вслед за ним. А Турн все не уходил.