Владимир Владыкин - Расслоение. Историческая хроника народной жизни в двух книгах и шести частях 1947—1965

Осенью и весной председатель ходил в защитного цвета длинном широкополом почти до пят дождевике и в картузе с околышем того же оттенка. Носил он также френч, что говорило о его военном прошлом. В тёплую погоду он ходил в хлопчатобумажном серо-белом костюме и соломенной шляпе. Его высокую фигуру нельзя было спутать ни с кем.

– Да я за славой и не гоняюсь! Я уже говорил, как ещё до войны обещал провести радио и свет. И зачем придумали эти МТС, не пора ли их упразднить? А всю технику распределить по тем колхозам, поля которых они обрабатывали? Механизаторы получают в два, а то и в три раза больше зерна и других продуктов, чем колхозники, которые сеют и убирают урожай.

– Вот это ты точно подметил: посредники в нашем деле не нужны! В районе я уже поднимал вопрос об упразднении. Но я такой не один – так думает большинство председателей. А ответ пока слышен один: нельзя ломать систему.

– Почему нельзя? Что случится? Единоличников согнали в колхоз, а кулаков изжили со свету. Это почему-то можно было. Сломали хребет села и думают – оно будет процветать, как и в старое время…

– Может, ты здесь выступаешь за возврат к единоличной жизни? А колхозники на меня потому и косятся! Но этого уже никогда не будет. За такие мысли при Сталине сам знаешь, где можно было оказаться. А мне теперь из-за тебя отвечать? Вот и замолчи и не высовывайся со своими замечаниями.

– Григорий Карпович, даже вы же меня не так поняли, – досадливо проговорил Корсаков.

– Говоришь, «не так», тогда лучше молчи! И чтобы я больше не слышал! Укрупнение колхозов – это не наша и низов воля, а веление партии. А что говорит партия с высокой трибуны – для нас свято чтить и выполнять и мне больше не разводить антимонию! Всё, давай в последний раз собери людей на доделку пруда. Надо русло расширить. Укрепить плотину. Деревья там уже дружно принялись…

– За этим мы не постоим, будет сделано! Только трактора нужны – вывозить землю. От гравия, то есть ракушечника мы отказались, так как его быстро затянет илом. Только трата времени. Естественный грунт и больше ничего постороннего. А вот посадить по берегам чакан и камыш это бы надо. Обещаю в воскресенье собрать весь посёлок…

– Вот и отлично! А я поручу Григорию Ворожбиёву, чтобы послал в Караич накопать камыша или чакана. В общем, что удастся заготовить для рассады…

* * *

В воскресенье, как и было сказано, на обустройство пруда выехало на грузовиках почти всё трудоспособное население посёлка Новый. День выдался, как по заказу, не очень жаркий. Светило не совсем яркое солнце, прикрытое лёгким налётом кисейных облаков, которые собрались в основном по южной части небосвода. Северо-восточный ветер не давал облакам выстроиться широкой лавиной. И они растянулись по горизонту, создавая впечатление, будто находились в засаде, ожидая команды, чтобы двинуться дальше. Но дождь не предвиделся; воздух был тёплый, тянуло слабым ветерком, который приятно освежал, и по степи в одном направлении приглаживал травы. В прозрачном воздухе далеко были видны окрестные убранные поля, скирды соломы, балки, молодые лесополосы и первые чёрные вспаханные борозды.

От непрерывно дувшего ветра в полной мере даже не ощущалось солнечного тепла. Но оно всё равно дышало жаром, нагревая перестоялые травы, которые ближе к августу на юге страны уже начинали выгорать, теряя каждый день зелёную окраску. А некоторые даже не успев до конца отцвести, бурели, теряли сочность и зелёную свежесть.

Пруд должен был растянуться от одного берега до другого, как хорошая полноводная река и к своему хвосту русло его постепенно сужалось и сужалось, повторяя все естественные повороты балки, образуя при этом несколько полуостровов с заливами, поросших густой тёмно-зелёной мелколистной травой.

Если стоять на высокой плотине, то видно как разверзся глубокий котлован не просто округлой с отвесными стенами яминой, какую обычно роют под подвал жилого высотного дома. Котлован с обеих сторон плавно спускался на конус к середине глубокого дна. Пруд предназначался как для орошения полей, так и для зоны отдыха.

Ехали на грузовых машинах, оборудованных лавками и навесом для перевозки людей. Со всех сторон неслись пьянящие запахи репейника, пырея, полыни, чабреца, череды и конопли.

Местечко, где была отведена под пруд глубокая балка, раньше называлось Камышеваха. Когда-то в километре от пруда стояла кошара, на которой одно время нёс дежурства Климов Роман Захарович. В одну из ночей вспыхнул пожар. Поджигателем оказался Демид Ермилов, который за вредительство и хищения был осуждён к длительному заключению, откуда так и не вышел. О Ермилове теперь мало кто помнил, разве что его жена да дочь.