Владимир Владыкин - Расслоение. Историческая хроника народной жизни в двух книгах и шести частях 1947—1965

Гаврила Харлампиевич расценил это, как результат того, что он был не с самого начала во главе колхоза, который принял с большим грузом проблем. В колхозе не было ни одного фруктового сада, тогда как соседи имели не один.

Вскоре после укрупнения колхозов Корсаков был понижен до бригадира, что им расценивалось как непризнание его прежних заслуг. Как было сказано выше, он почувствовал себя униженным, поскольку ему отказали в праве самостоятельно управлять всем колхозом. Да что там, выходило, будто он не может управлять одной или двумя комплексными бригадами. А тогда зачем оставили? И скоро он почувствовал, что укрупнение лишило его права самостоятельно хозяйничать на земле. Своими соображениями по этому вопросу он делился с приближёнными к нему колхозниками, которые считались активистами и передовиками, являлись также и членами Правления колхоза. Поэтому чаяния Гаврилы Харлампиевича хорошо понимали Гурий Васильевич Треухов, Касьян Иванович Глаукин, Макар Пантелеевич Костылёв. Хотя надо сказать последний уже не вникал ни во что, работая просто конюхом, но из уважения был избран членом Правления.

– Это как же надо понимать, Гаврила Харлампиевич, – сказал ему председатель объединённого колхоза Георгий Карпович Павленко, когда до него дошёл слух, что Корсаков пребывает в растерянности, – почему ты думаешь, что бригадир не самостоятельный?

– Вот какие паршивые люди, ну ни с кем нельзя поделиться наболевшим! – в досаде сказал Корсаков, стукнув себя по бедру ладонью.

– Они же за тебя болеют, так что не обижайся. Вот только почему со мной не советуешься? Дела-то у тебя, вижу, идут неплохо!

– Где же они идут? Стоят! У вас в хуторах какой год электричество и радио? Я ещё до войны хлопотал, обещали после ввода в строй электростанции. И вот недавно напоминал в районе. Но что из этого вышло? Ездить в Артёмовск было не ближний свет. А теперь мне говорят: ты не председатель и отвали от нас! А ведь когда людей сзывали со всей Руси, им обещали здесь райские условия. Ну, была война, разруха, а теперь в космос скоро полетит человек, а мы живём при керосинках и керогазах. Выходит, народ оказался обманутым, и ещё хотят, чтобы никто отсюда не уезжал. А ведь все сбегут, если у соседей свет, а у нас – тьма! Кому-то из товарищей жалко тратиться на нашу глушь. И не зря было время, когда колхоз передавали другому району…

– Чепуха, хутор Александровка тоже на пустыре построили, правда, там были бывшие дворянские усадьбы. И тоже строились приезжие, как и вы. И такие же работящие, как и ваши. Так что я тебя понимаю. Только в бутылку не лезь о том, что у тебя якобы отобрали право хозяина!

– Как же не отобрали? Теперь по каждому пустяку я должен ехать к вам, делая огромный крюк, когда я сам могу принять решение не хуже вашего!

– Ну, а ты как хотел? Чтобы я к тебе, как барину, приезжал? По старинке командовать? А, то-то, я вижу – ходишь обиженным, как в воду опущенный. Пост председателя отобрали?! Важность-то, какая великая!

– Григорий Карпович, какой из меня хозяин, коли по всякой мелочи я должен почему-то советоваться с вами?

– Вот что, давай без обиды и запомни: я укрупнение не проводил! Я исполнитель, как и ты, и с тобой должны подчиняться партии, но не своей хозяйственной жилке. Пруд надо до ума довести, а как закончим – оборудуем ток. Это теперь наш общий объект, а ваш надо отдать под хранение инвентаря. Зернохранилище мы уже на всех одно построили, а ваше будет использовано для запаса семенного фонда.

– Только под семенной фонд? А что колхозникам выдавать по трудодням? – напомнил Корсаков.

– Вот, чувствуется в тебе заботливый хозяин! Это хорошо! Но хранить зерно в разных местах не позволю, так как возникает соблазн запустить руку в общий амбар. Когда придёт пора расчёта с колхозниками, вы получите зерна, сколько полагается на каждого колхозника.

– Григорий Карпович, с вами я не хочу спорить. Но у нас есть, кому охранять зерно. Почему же вы мне не доверяете? Вот давите на меня порой зря, а придираться-то и не к чему.

– Гаврила Харлампиевич, если бы я тебя притеснял, на твоём месте давно был бы другой человек, посговорчивей тебя. По этому вопросу мы с тобой уже говорили. А ты снова норов выказываешь? Понимаю, Зуев хороший агроном, старательно изучил науку. Я его у тебя забрал потому, чтобы работал не на одну бригаду, а на весь колхоз. А что касается электричества, мы его вам обязательно проведём. Ведь уже скоро радио заговорит… Напрасно ты думаешь, будто я у тебя славу отбираю? – Павленко широко, искренне заулыбался и его без того большой рот, стал ещё больше.