Джеймс Клавелл - Король крыс

– У тебя лихорадка? – спросил довольный Эварт, подкрепившийся дополнительной порцией.

– Нет.

– Могу я чем-нибудь тебе помочь?

– Бога ради, оставь меня в покое! – Питер отвернулся от Эварта.

Спустя некоторое время Марлоу встал и вышел из хижины, жалея о том, что согласился играть в бридж с Маком, Ларкином и отцом Донованом. «Ты идиот, – твердил он, – тебе надо было остаться лежать на койке до тех пор, пока не пришла бы пора лезть за деньгами через проволоку».

Но он не мог часами лежать на койке, дожидаясь темноты, чтобы идти за деньгами. Лучше как-нибудь отвлечься.

– Привет, приятель! – Лицо Ларкина сморщилось в улыбке.

Питер Марлоу не улыбнулся в ответ. Он просто сел на пороге. Мак бросил взгляд на Ларкина, который незаметно пожал плечами.

– Питер, – сказал Мак, притворяясь, что он в прекрасном настроении, – новости лучше день ото дня, правда? Еще немного – и мы выйдем отсюда.

– Совершенно верно! – вставил Ларкин.

– Вы живете иллюзиями. Мы никогда не выйдем из Чанги. – Питер Марлоу не хотел быть резким, но сдержаться не мог.

Он понимал, что Мак и Ларкин обиделись, но смягчить обиду не мог. Он был поглощен мыслями о своей культе длиной в пять дюймов. Он чувствовал, как озноб леденит ему позвоночник и пронзает низ живота. «Как, черт возьми, Кинг может помочь? Как? Будь реалистом. Если бы это была рука Кинга, что мог бы сделать я, а ведь Кинг мне друг? Ничего. Я думаю, что и он ничего не успеет сделать – вовремя. Ничего. Лучше посмотреть правде в лицо, Питер. Либо ампутация, либо смерть. Просто. А когда дело дойдет до выбора, ты выберешь жизнь. Раз уж ты родился, обязан выжить. Любой ценой.

Да, – твердил Питер Марлоу, – нужно быть реалистом. Кинг ничего не может сделать, ничего. И тебе не в чем винить его. Это твоя беда, а не его. Выкопай деньги, отдай их ему и иди в госпиталь, ложись на стол, и пусть они отрежут тебе руку».

Итак, они трое – он, Мак и Ларкин – сидели в зловонной ночи. В молчании. Когда пришел отец Донован, они заставили его съесть немного риса с блачангом. Заставили, потому что иначе он отдал бы еду другим, как отдавал бо́льшую часть своих порций.

– Вы очень добры ко мне, – сказал Донован. В глазах у него мелькнул огонек, когда он добавил: – А сейчас, если вы трое поймете ошибочность вашего поведения и будете вести себя хорошо, я сочту, что вечер прошел замечательно.

Мак и Ларкин рассмеялись вместе с ним. Питер Марлоу не улыбнулся.

– В чем дело, Питер? – резко спросил Ларкин. – Вы весь вечер напоминаете мне динго, у которого на заднице болячка.

– Ну ничего, иногда бывает плохое настроение, – быстро вставил Донован, чтобы сгладить напряженное молчание. – Честное слово, новости очень хорошие, не так ли?

Только Питер Марлоу остался за гранью дружеского взаимопонимания, царившего в маленькой комнатке. Он чувствовал, что его присутствие действует на всех удручающе, но ничего не мог с этим поделать. Ничего.

Начали играть, и отец Донован открыл две пики.

– Пас, – сварливо сказал Мак.

– Три бубны, – бросил Питер Марлоу и тут же пожалел об этом, потому что переоценил свои карты, объявив бубны, когда надо было объявлять черви.

– Пас, – объявил раздраженно Ларкин. Он пожалел, что предложил партию. Удовольствия не было никакого. Никакого удовольствия.

– Три пики, – продолжил отец Донован. – Пас.

– Пас, – произнес Питер Марлоу, и все недоуменно посмотрели на него.

Отец Донован улыбнулся:

– В вас должно быть больше веры…

– Я устал верить. – Слова прозвучали неожиданно резко и очень зло.

– Извините, Питер, я только…

– Послушайте, Питер, – резко вмешался Ларкин, – только потому, что вы в плохом настроении…

– Я волен иметь свое мнение и думаю, что это была плохая шутка! – вспыхнул Питер Марлоу, потом напустился снова на Донована: – Если вы мучаете себя, отдавая еду другим, и спите в бараках для рядовых, это, как я полагаю, дает вам право считать себя верховным судьей. Вера – это сплошная ерунда! Вера существует для детей – так же, как и Бог. Что, черт побери, Он может сделать?! По-настоящему сделать? А? А?

Мак и Ларкин смотрели на Питера Марлоу, не узнавая его.

– Он может исцелить, – сказал отец Донован, зная о гангрене. Он многое знал из того, чего знать не хотелось.

Питер Марлоу швырнул карты на стол.

– Дерьмо! – бешено выкрикнул он. – Это дерьмо, и вы это знаете. И еще одно, раз уж мы коснулись этой темы. Бог! Вы знаете, я думаю: Бог – это маньяк, садист, преступный маньяк, кровопийца…