Джеймс Клавелл - Гайдзин. Том 2

JAMES CLAVELL

Gai-Zin

© James Clavell, 1993

© Куприн Е., перевод на русский язык

© Издание на русском языке, оформление. ЗАО ТИД «Амфора», 2008

Суббота, 29 ноября

– Мы обогнали флот два дня назад, мистер Малкольм, Джейми, – добродушно произнес капитан клипера, в глубине души потрясенный переменой, произошедшей с Малкольмом, которого он знал с пеленок и с которым совсем недавно, каких-нибудь три месяца назад, он шутил и смеялся в Гонконге за бокалом виски: желтовато-бледное изможденное лицо, странный отрешенный взгляд, эти трости, без которых он теперь не мог не только ходить, но даже стоять. – Мы шли под всеми парусами, шестибальный ветер дул нам прямо в корму, неслись как угорелые; они же никуда не спешили, и правильно делали, потому что никак им не след терять хоть одну из этих посудин с углем, которые они тащили на буксире. Его звали Шилинг, и он только что прибыл на берег со своего корабля «Танцующее Облако», появившегося в Иокогаме совершенно неожиданно. Этому высокому бородатому человеку с обветренным лицом было сорок два года, двадцать восемь из них он служил «Благородному Дому». – Мы просто поприветствовали их, не снижая хода.

– Чаю, капитан? – спросил Макфэй, механически наполняя его чашку: из долгого общения он знал, что это был любимый напиток капитана. В море он пил его постоянно, днем и ночью, тяжело нагружая чашку сахаром и концентрированным молоком. Они сидели в комнатах Малкольма за большим столом, и, как и тайпэн, Джейми едва слушал, приковавшись взглядом к запечатанному пакету с почтой под мышкой у капитана: на пакете был оттиснут герб «Благородного Дома».

Левая рука, которой Шилинг прижимал мешок, оканчивалась крюком. Когда он был гардемарином и они поднимались по Янцзы с грузом опиума, пираты из флота «Белого Лотоса» окружили их лодку, и в схватке ему отсекли левую кисть. После сражения он был награжден за проявленную храбрость. Его обожаемый идол, Дирк Струан, вернул его, калеку, к жизни, а потом приставил к главному капитану всего флота компании Горбуну Орлову, распорядившись, чтобы тот обучил его всему, что знал сам.

Шилинг фыркнул с широкой улыбкой и сделал большой глоток.

– Отлично, Джейми! Конечно, я бы предпочел изрядную порцию виски, но с этим придется обождать до Гонолулу – я планирую отплыть без промедления, здесь появился, только чтобы…

– Гонолулу? – произнесли Струан и Джейми почти в голос. Обычно их клипера, летевшие через Тихий океан в Сан-Франциско, чтобы потом тут же пуститься в обратный путь, там не останавливались.

– А какой у вас груз? – спросил Малкольм, едва не добавив по привычке «дядя Шилли» – так он звал его в добрые славные дни своей юности.

– Обычный, чай и пряности для Фриско, но у меня приказ сначала доставить почту нашим агентам на Гавайях.

– Приказ матери?

Шилинг кивнул, и его серые глаза доброжелательно посмотрели на него. Он уловил колючие нотки в голосе молодого человека, зная отчасти о той проблеме, которая существовала между матерью и сыном – помолвка Малкольма и ее противодействие этому браку были главной темой всех пересудов в Гонконге, но ему было строжайше приказано не заговаривать об этом.

– Как там дела, на Гавайях? – спросил Струан, чувствуя новый укол беспокойства. – Она говорила что-нибудь?

– Нет, миссис Струан просто приказала мне остановиться там.

Порыв ветра загремел ставнями кабинета. Они выглянули в окно. Клипер с тремя косыми мачтами стоял на якоре в заливе, красиво и легко качаясь на невысокой волне, готовый поднять паруса, чтобы скоро вновь ринуться в море и оседлать попутный ветер, или встречный, или своенравно-дикий – любой, какой ждал его впереди. Все трое, как паруса ветром, наполнились гордостью, а у Шилинга потеплело на душе от сознания, что он управляет таким королем морей и океанов. Он повернулся к Малкольму и почесал шею концом крюка.

– Сюда мне приказали зайти по той же причине: почта! – Он передал им пакет. – Могу я получить расписку?

– Разумеется. – Малкольм кивнул Джейми, который тут же начал ее писать. – Каковы последние новости?

– Я бы сказал, большую их часть вы найдете внутри, но я привез также свежие газеты, и гонконгские и лондонские – эту пачку я оставил внизу, в вашей конторе. – Шилинг глотнул чаю, ему не терпелось выйти в море. Это будет его четвертый заход на Гавайи за все годы, и он помнил красоту тамошних девушек и их редкую, всегда полную радости и любви природу и почти полное презрение к деньгам, что так отличало их от Гонконга, Шанхая или любого другого места, где ему доводилось бывать.