Айбек - Навои

— Что же с ним сделать?

— Вручить судьбу народа и страны коварному везиру — преступление. Никогда не следует допускать, чтобы государство было игрушкой в руках чиновников — убежденно сказал Навои. — Даже венценосный правитель не имеет права играть государством и народом по своей прихоти.

— Правильно, — морщась, как от боли, проговорил Хусейн Байкара. — Скажите же, как поступить с ними? Я заставлю этих предателей пережить, такие ужасы…

— Надо расследовать все преступления и воздать каждому заговорщику по заслугам. А таких мерзких тварей, как Туганбек, нужно исторгнуть из мира, — резко сказал Навей.

— Для этого злосчастного мало любого наказания, — проговорил Хусейн Байкара, подергиваясь от гнева.

— Женщины тоже должны знать свое место и не переходить границ, — сказал Навои, подчеркивая каждое слово. — Одной искрой женского коварства можно зажечь большой пожар.

Хусейн Байкара низко опустил голову и умолк.

На следующий день Низам-аль-Мулька, его сыновей и наиболее видных их сторонников заключили в тюрьму. Туганбека не нашли, по всем городам был разослал приказ об аресте.

Хусейн Байкара, ожидавший нападения Бади-аз-Замана, раскинул лагерь в Уланг-Нишине. Ходжа Афзаль был назначен первым везиром. Навои вернулся и Герат.

Поэт надеялся, что ему, наконец, удастся поработать спокойно. Солнце жизни клонилось к закату. Теперь Алишер постоянно опирался на посох. Ему уже было трудно ездить верхом. Рука утомлялась от писания. А вопросов и мыслей, которые надо было записать, — бесконечно много…

Навои с увлечением работал над «Языком птиц». Глубокое, возникшее еще в детстве увлечение несохранило первоначальной свежести, но и за перевалом жизни, словно расцветшее дерево, эта любовь доверила перу свои обильные плоды — сверкающие жемчужины мысли.

Поэт и днем и ночью предавался философским размышлениям. В цветниках его сердца вдохновение и фантазия собирали чудесные букеты — чистые и глубокие стихи, радовавшие силой и красотой родного языка.

Престарелый Навои работал без устали. Ему хотелось, прежде чем подует холодный зловещий ветер смерти, собрать в цветнике вдохновения как можно больше цветов. Но что делать, если в политической жизни государства не прекращаются землетрясения?

Обеих сыновей Низам-аль-Мулька палач казнил на глазах у отца. Затем Низам-аль-Мулька подвергли самым утонченным пыткам, которые мог придумать Амир-Амиди. Содрав с него кожу, набили ее соломой. Чучело бывшего везира, некогда столь величавого и красивого, целую неделю висело на Гератской площади — бесплатное зрелище для зевак.

Сторонников Бади-аз-Замана Хусейн Байкара бросил в тюрьму. Но покоя в стране все равно не было. Вражда и смуты, десять лет назад пустившие корни в семье государя, словно ядовитые деревья, отравляли воздух. Бади-аз-Заман оставался глухим к увещеваниям Навои. Не думая о судьбе государства и народа побуждаемый жаждой мщения, он снова напал на своего престарелого отца.

Навои страдал оттого, что его питомец остается безучастным к судьбам государства и народа.

На поле битвы надо было посылать новые силы: Бади-аз-Заман теперь уже достаточно опытен, нанести ему окончательное поражение трудно. Если он даже будет разбит и отступит, то вскоре вновь возобновит свои нападения.

Навои настаивал, чтобы Хусейн Байкара заключил с сыном мир. Получив согласие султана, Алишер отправился к царевичу. Силой всего своего влияния, силой всей своей логики он заставил Бади-аз-Замана вложить в ножны меч, поднятый против отца и страны. Зима и лето прошли спокойно. Но осенью другие царевичи к свою очередь подняли мятежи. Абу-ль-Мухсин-мирза зажег пожар в Мерве. Масум-мирза — в Абивердо. Старый отец, который уже не мог ездить на коне, снова отправился в поход, чтобы сразиться с сыновьями, светочами его очей. Но в Астрабаде и других областях тоже разгорался огонь мятежа; достаточно было слабого ветерка, чтобы он вспыхнул ярким пламенем. Старые язвы правительственных учреждений не залечены; многие чиновники, верные ученики и наследники Маджд-ад-дина, продолжали грабить народ. Для того чтобы подавить восстания своих развращенных, вконец испорченных сыновей, оспаривавших власть у отца и друг у друга, султану Хусейну приходилось водить войска из одного конца страны в другой. Это опустошало казну, и султан то и дело требовал от народа денег.

Навои видел, как рушатся все его надежды и упования. Земля любимой родины, как огонь, жгла ему ноги. Поэт задумал удалиться в другие страны. Эта мысль полностью овладела им. В воображении он уже прощался с небом своей родины, с прекрасными рощами и садами, с памятниками искусства, с горами, возносившими к небу свои вершины.