Айбек - Навои

Наккаш улыбнулся, как бы признавая свою слабость. — Впрочем, он обещал усердно работать и быстро закончить часы.

По уходе Мирака Наккаша Навои вышел из комнаты. Немного погулял по двору. Поговорил со слугами. Затем направился в больницу, чтобы потолковать с врачами. Выйдя на большую дорогу, он увидел вдали Хайдара. Хайдар уже давно стал бродячим дервишем-каландаром. Все так и называли его: «Хайдар-Каландар». На голове он носил каландарский колпак, на плечах — рубище; отрастил волосы. Покинув свей дом, Хайдар поселился в бедной хижине. Все необходимое для скудной жизни он выпрашивал, бродя по базарам. В Герате это не считалось постыдным. Все каландары, а среди них попадались и знатные люди, вели такой образ жизни. Навои было грустно видеть, что его племянник, к которому он относился как к сыну, когда-то хороший поэт и смелый воин, так опустился. Но никакие увещевания не действовали на Хайдара, — видимо, не только склонность к дервишеству была тут причиной: на впечатлительного юношу сильно подействовал гнев султана.

Навои возлагал надежды на непостоянный характер Хайдара, рассчитывая, что это его увлечение пройдет, как и прежние.

Заметив Навои, Хайдар издали склонил голову в поклоне и безмолвно перешел на другую сторону улицы. Поэт пошел дальше. — Но ему так и не пришлось побывать в больнице. Через несколько шагов он встретил Валибека и Гияс-ад-дина Дихдара.

— Господин эмир, — сказал Валибек, поздоровавшись, — мы направлялись к вам.

Навои заметил, что пришедшие взволнованы.

— В сущности, мне нечего делать, я давно хотел поговорить с вами, — сказал он и повернул к дому.

— Из Балха прибыл человек, — заговорил Валибек. Из рассказа Валибека Навои узнал следующее. Сегодня, когда султан, везиры и беки собрались в диване, из Балха примчался гонец, который сообщил, что брат поэта Дервиш Али поднял мятеж и действует заодно с Султаном Махмудом. Весть об этом произвела на государя тягостное впечатление. Присутствующие тотчас же начали толковать это событие по-своему. Они говорили, что, если бы не рука Алишера, Дервиш Али никогда бы не дерзнул пойти против государя. Султан нашел это объяснение правильным и стал жаловаться на Алишера. Тогда Дихдар с поклоном подошел к государю и, как всегда, шутливо сказал:

— О султан, покровитель вселенной! Если вы разрешите, я брошу этого слабого раба-библиотекаря к вашим ногам!

Государя рассмешил воинственный вид Дихдара, и он сказал:

— Хорошо! Разрешаю! Покажите свою отвагу!

— От гнева государя нас всех бросило в дрожь, — перебил Валибека Дихдар. — Своим неожиданным предложением я разогнал тучи недовольства, окутавшие сердце государя. Может быть, я сделал ошибку?

— Вы очень тонко действовали, — сказал Навои, подтверждая свои слова кивком головы. — Едва ли Дервиш Али поднял мятеж для того, чтобы расшатать устои государства. Конечно, у него могли быть свои цели. Не знаю, верно ли это, но я склонен так думать.

— У нас тоже нет на этот счет никаких сомнений, — улыбнулся Валибек. — Нам думается, что Дервиш Али примкнул к мятежу для того, чтобы отстранить от власти Маджд-ад-дина, человека вредного для государства и народа, постоянно строящего козни против вашей милости.

— Когда я приеду в Балх и переговорю с Дервишем Али, дела там, волей аллаха, наладятся, — проговорил Дихдар, переводя взгляд с Навои на Валибека.

Навои взял листок бумаги и начал писать письмо брату. В глубоких и мудрых выражениях он внушал Дервишу Али, что человек должен думать только о пользе народа и государства и действовать, основываясь на требованиях разума и справедливости; что использовать народные интересы в своих целях — тягчайшее, преступление… взаимные распри следует разрешать путем переговоров, не проливая крови ни в чем не повинных людей.

Когда Дихдар с Валибеком удалились, поэт снова принялся обдумывать случившееся. «Чем-то окончится предприятие Дервиша Али? — с тревогой думал он. Под сенью власти государя, — чей венец украшен драгоценными камнями справедливости, мечтают жить и другие, сопредельные народы; какое несчастье, что на нашего государя жалуется его собственный народ, что от него отворачиваются даже близкие люди!..»

На третий день после этого поэт отправился во дворец, чтобы проверить ходившие по городу слухи. Во дворце он заметил признаки необыкновенного волнения. Баба-Али рассказал поэту, что, по сведениям, поступившим сегодня из Балха, Дервиш Али решительно потребовал от султана смещения Маджд-ад-дина. В противном случае он намерен вместе с Султаном Махмудом продолжать свой поход на столицу. Государь вынужден был решиться на крутую меру — временно освободить столь дорогого ему везира от его обязанностей. Навои обрадовался: действия его брата обернулись на пользу народу и стране.