Мор Йокаи - Сыновья человека с каменным сердцем

Таллероши был весьма доволен собой и не сомневался, что если дело дойдет до настоящей баталии, он и тут окажется на высоте положения. Несложная наука эта стратегия! Что требуется от полководца? Выставить солдат вдвое больше, чем у неприятеля; а как начнется пальба, самому старательно укрыться в надежнейшем месте, чтобы никакая пуля не смогла тебя подстрелить. Остальное придет само собой. Именно так и поступали все великие полководцы – от Александра Македонского до Наполеона.

Целый день снуют теперь люди взад и вперед по усадьбе Зебулона, расположенной на околице одной из деревень северной Венгрии. Здесь и гонцы – пешие и конные, – и поставщики, и предводители отрядов вольницы, и сельские старосты с новобранцами, и лазутчики.

Зебулон занят с самого утра. Только вечером проводит он час-другой в кругу своей семьи.

Почтенное это семейство все еще в полном составе, и по-прежнему кажется, что барышень, когда они очень уж расшумятся, не пять, а целых семь. Барыня– маменька, как всегда, страдает мигренью и к тому же целый день спит. По этой причине она сильно раздобрела и если уж не лежит, то сидит, а от недостатка движений, понятно, еще больше тучнеет. Просто безвыходное положение!

Когда господина Зебулона спрашивают, почему его супруга всегда сидит сиднем, он говорит, что она запоем читает. Но, по правде говоря, это не совсем так. Достопочтенная госпожа отроду не прочла ни одной книги по той простой причине, что не владела грамотой.

Не каждый, разумеется, знает, что перед тем как сделаться госпожой (ведь госпожой не всякая рождается), барыня эта, всеми уважаемая ныне подруга жизни господина Зебулона, была простой крестьянской девушкой. Скажем прямо: она подвизалась в роли служанки господина Зебулона. А потом он взял ее в жены. Однако все мы – демократы, не будем же слишком придираться к этому обстоятельству. Супружество господина Зебулона тем не менее оказалось весьма счастливым; он, во всяком случае, обрел в своей половине ту бесспорную добродетель, что она была домоседкой. О том, что происходит в округе, в стране и даже во всей Европе она во всех подробностях узнавала от посещавших ее гостей. Последние новости доставлялись ей, можно сказать, прямо на дом.

Она и сама отваживалась порой пускаться в рассуждения о герцоге Болинброке [64]или о лютой жестокости испанского короля Филиппа V, которых она хорошо знала по сцене. Будучи большой любительницей театра, она с видом знатока рассуждала о том, что происходит на театральных подмостках. До чего все-таки умно придумано: сперва заставят суфлера прочитать публике пьесу вслух, а потом еще и актеры разъяснят ее в подробностях! При таком способе всякий поймет, что хотел сказать сочинитель. Не мешало бы и со всеми книгами поступать точно так же.

Дочерей она воспитывала по всем правилам, их даже обучали французскому языку. Сама же почтеннейшая матрона училась деликатному обращению у окрестных дам. В их кругу считалось, что самое главное достоинство – непрерывно на что-нибудь жаловаться. Страдальческое выражение лица особенно подчеркивает аристократизм. Как легко улаживаются самые щепетильные вопросы, если, например, сослаться ка мигрень или на расшатанные нервы. Истинная барыня жить не может без нервов!

Надо сказать, что достопочтенная госпожа Таллероши обладала отменным аппетитом. Утром, еще не встав с постели, она плотно завтракала. Вечером, вскоре после сытного обеда, она рано ложилась спать, не будучи в состоянии долго засиживаться из-за мигрени, ко приказывала непременно будить себя к ужину и снова с превеликой жадностью ела за троих.

Господин Зебулон находился под башмаком у жены. Он и сам это признавал, хотя уверял, что так дело обстоит лишь в домашней обстановке. Каждый настоящий мужчина, неизменно добавлял он, должен быть под каблуком. Это как бы дополняет облик человека с непреклонным характером. Вне домашнего очага, ка арене политической борьбы – он твердокаменная скала, а в семье – нежно тающее сливочное масло; перед неприятелем – грозный лев, с глазу на глаз с женушкой – воркующий голубь; для всего мира – его высокоблагородие, а для своей супруги… Лишь ей одной дозволялось фамильярное обращение: «Послушай, Зеби!»

И это – вовсе не слабость. Скорее – добродетель, имеющая к тому же веское основание. Ведь супруга – единственное существо на свете, которое осмеливается говорить его высокоблагородию чистую правду, тогда как прочие смертные на это не отваживаются и предпочитают молчать.