Сяошэн Лян - Исповедь бывшего хунвэйбина

В душе у меня родилось чувство глубокого обожания к ней. Я всегда больше всего досадовал, что у меня не было старшей сестры. Я с детства завидовал тем детям, у которых были старшие сестры. У некоторых из них было даже но нескольку старших сестер. Какая прекрасная судьба дарована им! Ко мне судьба была несправедлива. Самая старшая сестра... Вторая старшая сестра... Третья старшая сестра... Моя самая старшая сестра... Моя вторая старшая сестра... Моя третья старшая сестра...

Как приятно произносить эти слова, говорить на эту тему с другими, чувствовать наисчастливейшим себя человеком.

Я на самом деле мечтал о том, чтобы она могла стать моей старшей сестрой, несмотря на то, что была дочерью «каппутиста»! Я этому не придавал значения.

Так думая, я про себя сказал ей, уже оставившей меня одного: «Добрая моя старшая сестра, через сколько месяцев, через сколько лет доведется нам снова встретиться?»

Утром следующего дня я покидал стены метеорологического училища города Чэнду. У ворот училища я и вправду увидел ее. На плече висела нейлоновая сетка, она делала вид, что усердно подметает, я сердцем понял, что она поджидает меня.

Я быстро подошел к ней, сказал:

— Старшая сестра... я всегда буду помнить, что в Чэнду у меня есть старшая сестра... — мои глаза замутились.

— Я тоже буду помнить тебя, харбинского младшего брата... Она сняла с плеча сетку и повесила на мое плечо. В сетке было два больших бумажных свертка.

— Это тебе питание на дорогу... — она приподняла голову ко мне. Не в силах сдвинуться с места я по-прежнему стоял перед нею.

— Ну, иди... — тихо сказала она и принялась работать метлой. Я боялся, что не сдержусь и заплачу, круто повернулся и пошел.

Отошел довольно далеко, и тут мои ноги невольно стали замедлять ход, наконец, остановились, не в силах двигаться вперед, голова нерешительно обернулась назад.

Она стояла в воротах Метеорологического училища, опершись обеими руками на метлу. Ворота училища были как бы рамкой художественного портрета, а очертания ее туловища — инкрустированным в нее портретом богини.

«Богиня» долго смотрела мне вслед.

Обернувшись, я помахал ей рукой.

Она ответила тем же.

Моя рука была поднята высоко-высоко.

Ее рука поднималась лишь до уровня груди.

Двадцать лет пролетело, как один день. История — что дым. Прошлое — что сон. Каждый раз, когда приходилось с кем-либо говорить о Чэнду или слушать разговоры других о нем, я всегда вспоминал ее...

В то время я был настолько непрактичным, что даже не спросил ее имени.

У меня не было старшей сестры, поэтому это была тем более одной из самых досадных ошибок в моей жизни.

И в то же время у меня была старшая сестра. Была в Чэнду. В дни великого шествия, в дни, когда царила смута и заваруха.

Всего несколько дней я общался с нею. Нет — несколько раз. Причем, каждый раз находились вместе самое большое десять минут...

Однако я считаю, что у меня была старшая сестра. Я не забыл ту ее дружескую с оттенком печали, теплую улыбку. Не забыл...

Добрые дела, добрые люди, пусть даже в лихое время, пусть даже в годы, когда серьезно деформирована природа простого человека, все равно могут оставить глубокий след и человеческой памяти.

Доброта, несмотря на то, что зло ее подавляет, тем не менее в сравнении со злом — благо для человечества, погрому оно во все времена отдавало ей предпочтение. Она вечное желание человечества.

В 1984 году я написал заметки об этом этапе великого шествия и поместил в двух газетах — «Чжунго циннянь бао» и «Чэнду вань бао». Один материал в двух разных изданиях поместил, естественно, не ради более высокого гонорара, а в надежде получить от нее какую-нибудь весточку.

Моя надежда не оправдалась.

Может быть она не видела мои заметки? А может быть ее уже нет на этом свете? Во время «великой культурной революции» погибло много людей, а ведь она была дочерью «каппутиста». Кто знает, какой злой рок мог подкараулить ее потом.

В нейлоновую сетку были упакованы два плода ароматных пампельмусов. Этот необыкновенный запах сопровождал меня в поезде, мчавшем на север.

В Чэнду сесть в поезд оказалось намного труднее, чем в Пекине. Все новые партии хунвэйбинов продолжали рваться в столицу на смотр к председателю Мао. Этот бешеный вал еще не прошел. Даже, можно сказать, возрос многократно. И это — несмотря на то, что погода северной части страны с каждым днем становилась все холоднее и холоднее. Уже пришла зима.