Оливия Кулидж - Римляне

– Это может принести деньги! Много денег! – величественно изрек Юстус. Обычный человек приберег это восклицание для более торжественного случая, потому что цирюльник как раз приподнял голову Юстуса, чтобы подстричь волосы на затылке. Но Юстус был выше предрассудков.

– Неужели? – Добродушные глаза Флакия расширились, и он скользнул взглядом по скамье, на которой сидели ожидающие своей очереди стричься. – Но это ведь не сапожное ремесло.

Юстус закатил глаза и неподвижно уставился на Флакия, ткнув в его сторону дрожащим от волнения пальцем.

– В наше время нужно уметь не только торговать. Вы, фракийцы, даки и иже с ними, этого не понимаете. У вас нет воображения. Чтобы жить в Риме, нужно иметь мысли в голове.

Флакий развел мозолистыми руками, потемневшими от въевшейся в ладони мельчайшей кожаной пыли. Казалось, вся долговязая фигура сапожника пропиталась запахом кожи, отчего его болезненное лицо приобрело темно-рыжий оттенок, прерываемый сетью мелких трещинок в местах, где лоб Флакия избороздили морщины и складки.

– Мы не можем разбогатеть из-за болезней. Все время болеем, особенно Присцилла. Похоронили четверых детей…

Юстус, чье жилистое тело, по-видимому, никогда не страдало от малярии, холеры, чумы и других болезней, сметающих целые кварталы Рима, был рад высказать свое непреложное мнение по данному вопросу.

– Все болезни от мяса, – немедленно сообщил он Флакию, кивнув головой, когда цирюльник наконец на время оставил его в покое, чтобы поплевать на бритву и наточить ее. – Послушайся моего совета, никогда не бери в рот колбас, сала, даже косточку из супа. И никогда не верь врачам. Ступай к богу здоровья и принеси ему жертву, скажем, раз или два раза в год. Пусть он позаботится о тебе. Не употребляй в пищу тесто, потому что там полно жира. Никогда не ешь в тавернах. Никакой рыбы. Не доверяй пище, если не видел, как ее приготовили. Если постараться, то можно легко избежать всех болезней. Но больше всего опасайся яиц. Я к ним никогда не притрагиваюсь.

– Присцилла обожает яйца. И выпечку, – покачал головой Флакий, сомневаясь, что ему удастся отучить Присциллу от пагубной привычки.

– Это же чистый яд! – заключил Юстус, прежде чем вернуться к тому, что было у него на уме. – Беда в том, Флакий, что ты не хочешь думать. Взять, например, вопрос об изучении характера покупателя… Если бы я не притащил тебя сюда побриться, ты бы совсем опустился. Хорошо, когда умеешь шить башмаки, но, чтобы продать их, нельзя выглядеть как старый козел, больной чесоткой. Послушай, что я тебе скажу…

– Убирайся отсюда! – заорал цирюльник, сделав бросок вперед, сопровождающийся угрожающим щелчком ножницами и нацеленный на осла, который тащился по улице слишком близко к стене и успел сбить горшок с горячей водой, принесенный мальчиком-рабом и поставленный под рукой. Оружие цирюльника не могло причинить вреда, потому что осел был невидим под огромной кучей соломы, торчали только уши и четыре ноги, однако возница не на шутку разъярился.

– Убери с дороги свои грязные горшки! – завопил он. – Кто дал тебе право занимать всю улицу? Ты, старая обезьяна! Блоха прыгучая! Оставь-ка в покое почтенного осла, а то я пройдусь дубинкой по твоим плечам! Ты, уличная шавка, как ты смеешь повышать голос на знатных людей?

– Я тебя раскрою! – рычал цирюльник, щелкая ножницами в воздухе. – Ты что, слепой? Это был новый горшок, он стоил серебряную монету. Я вырежу ее из твоей шкуры!

– Драка! Драка!

На улице собиралась толпа, оживленная предстоящим развлечением. Но осел, не обращая ни малейшего внимания на людские страсти, продолжал свой путь, так что возница был принужден поторопиться за ним вслед.

– Послушай меня, – начал Юстус, воспользовавшись удобным случаем, – никто не захочет ходить к цирюльнику, который нападает на людей с ножницами. Но разве цирюльник старается умерить свой пыл? Посмотри на этого человека и на этого… Они не брились уже больше недели! А все почему? Цирюльник их распугал.

– Это я отпугиваю людей? – Цирюльник, которого лишили возможности подраться, набросился на Юстуса, чьи громкие замечания вызвали улыбки на лицах прохожих. – Я тебе покажу! Я тебе нос отрежу!

Цирюльник схватил бритву, но Юстус уже вскочил и сбросил на пол простыню:

– Брить не надо. Я просил только постричь. Вот тебе медная монета за труды. Не трать на меня время, посмотри, сколько вокруг волосатых лиц. Вот хотя бы этот. Только посмотри на него! Кто-нибудь скажет мне, есть у этого человека лицо или нет? Э, нет, хочешь улизнуть? Не выйдет! Вот так-то лучше. Ведите его сюда. Отнесись ко всему со смирением. Да есть у него лицо, друзья мои? Ну, теперь вы видели! Тебе нечего бояться, приятель. Скоро все узреют твой лик. – Бережно развернув простыню, Юстус обернул ее вокруг шеи своей жертвы и усадил на стул усмехающегося и покорного бородача.