Оливия Кулидж - Римляне

Юстус удовольствовался местом с краю, – очень благоразумно, учитывая легкую плетеную клетку и огромную толпу. Не желая, чтобы его заметили, он лишь издали оглядывал знатных людей, ловко расталкивая соседей локтями, чтобы лучше видеть. Было нелегко отличить одного сенатора от другого. Их белоснежные тоги выглядели одинаково, а на лицах большинства из них застыло выражение самоуверенности и презрения – это была маска человека, обладающего рабами, рожденного править, быть богатым, которого всю жизнь проносят сквозь толпу на удобных носилках, где он гордо возлежит, облокотясь на подушки. Юстус крутил головой по сторонам, с благодарностью отмечая лысину, брюшко, видное даже сквозь широкую тогу, длинный нос, шрам, любую примету, по которой можно узнать того или иного сенатора.

Цезаря Августа несли по той же дороге, что и остальных. Обычно он пешком шел через Форум, но в Сенат его доставляли в паланкине из-за толпы. К нему было легче всего пробиться таким образом, потому что, когда он шел пешком, его было трудно заметить из-за небольшого роста. Энергично работая локтями, Юстус приближался к Августу. К счастью, Цезарь придерживался старых римских традиций и не любил показной роскоши. Его носилки казались не такими изящными, как у других сенаторов, тога была домотканой, а слуг было недостаточно, чтобы сдерживать натиск толпы. Поблизости не было раба, который бы напоминал ему имена и отвечал на приветствия, не поворачивая головы. Высоко держа клетку, Юстус протиснулся ближе, сорвал покрывало и скрестил пальцы на удачу. Птица заговорила:

– Привет тебе, Август, отец империи! Привет тебе, Август! Привет, привет, привет!

Слова можно было понять, их не могли заглушить другие приветствия – так они отличались от человеческого голоса. Август приподнялся на локте и огляделся по сторонам. Заметив клетку, он указал на нее пальцем и… улыбнулся.

– Привет тебе, отец империи!

– Привет тебе, ученый скворец! – засмеялся Август.

Многие тоже обратили внимание на Юстуса и засмеялись. Толпа напирала все сильнее, разделяя носилки императора и Юстуса с клеткой. Птица замолчала. Август двинулся дальше. Но потом обернулся – и помахал рукой!

Толпа зашумела:

– Какое зрелище!

– Вы слышали? Пусть птица снова заговорит!

– Теперь ты богач!

– Сам Цезарь смеялся!

Юстус блаженствовал. Он был готов назвать себя, накрыть птицу, вновь сорвать покрывало и услышать приветствие скворца. Но с застывшей улыбкой отрицательно качал головой на догадки людей относительно суммы, которую Август заплатит за птицу. Должно быть, Юстусу пришлось потрудиться несколько месяцев, и вот награда. «Отец империи!» Благородный Август не скупился там, где затрагивалось его тщеславие. Ведь он озолотил старого ветерана, которого на прошлой неделе встретил в термах.

Юстус успокоительно поднял руку:

– Я не буду просить состояние, друзья мои! Хотя это звучит очень заманчиво.

«Заманчиво»! Это словечко подхватили в толпе и повторяли повсюду, а Юстус сиял от счастья. В любой момент он ожидал почувствовать руку на своем плече. Несомненно, Цезарь приказал слуге отыскать его.

Но ничего не произошло.

Юстус заключил, что Август захочет повидаться с ним лично после заседания в Сенате. Это сулит еще больше почета и звонких монет, однако ожидание тянулось для Юстуса тягостно. На площади было жарко. Заседание Сената может продлиться несколько часов, но Юстус не решался оставить свой пост. А толпа тем временем, увидев, что ничего не происходит, стала откровенно насмехаться над ним:

– Бедняга Юстус! Все труды даром!

– Сколько времени ты потратил, Юстус? Какая жалость!

Юстус вымученно улыбался, силясь сохранить спокойствие:

– Труды? Не важно. Я просто хотел доставить удовольствие великому человеку. Хотите еще послушать?

Но когда заседание окончилось и сенаторы появились на улице, ничего нельзя было разглядеть за рядами носилок и слуг. Скворец, очевидно, хотел пить и притих. Юстус неистовствовал. Он ругался и толкал впередистоящих. Тщетно накрывал он клетку скворца. Его никто не замечал. Наконец ему пришлось уйти: он вспотел, хотел пить, и у него болело все тело, хотя его дух и не был сломлен неудачей. Нет сомнения, что Август не знал ни его имени, ни адреса. Могущественному человеку легко было бы это узнать, но достоинство не позволяло ему опускаться столь низко. Однако и Юстус не желал спокойно сидеть и ждать. Придется дать взятку носильщику Августа, чтобы император узнал про Юстуса. Что лучше: упросить какого-нибудь приятеля дать ему денег или пообещать большой куш от продажи птицы? Зайдя в дешевую лавку, торгующую разбавленным водой вином и простыми закусками: колбаской, луком, хлебом и отвратительно пахнущим жарким, Юстус принялся продумывать план действий. Главным его достоинством был хорошо подвешенный язык. Он почувствовал себя лучше.