Берды Кербабаев - Решающий шаг

Ашир улыбнулся:

— Отец, тогда было еще с полбеды. Хоть выскочили из долгов.

Артык, покончив с дыней, вытер нож и тоже стал вспоминать.

— Дядюшка Сахат, — начал он, — и я не забыл тот год, когда мы перекочевали на казенщину, хотя, верно, был я тогда босоногим мальчишкой. Помню, отец поставил меня сторожить скирды. Надо было распределять урожай, а управляющий все не ехал. Наконец, как-то днем прискакали пять верховых. Среди них был и наш Халназар, тогда он служил мирабом казенного канала. Он же и привел нас на ту землю. С ним были еще старший мираб и один русский. Не слезая с коней, мирабы и их люди стали прикидывать на глаз, каков урожай. Старший мираб расправил бороду, похожую на хвост наседки, и сказал: «В этой скирде много соломы, а зерна мало. Отсюда наверно, уже немало украли». В тот год пшеница действительно была высокая, а зерно тощее. Другой приезжий глянул в лицо старшему мирабу и заявил: «Верблюдов на восемьдесят будет!» Отец так и обмер: «Ай, что ты сказал?» Он хотел что-то объяснить, но ему не дали и слова вымолвить. Халназар, делая вид, что хочет помочь отцу, сказал: «Бабалы — хороший дейханин. Рука его чиста, и сказанное один раз он не заставляет повторять. Надо уменьшить на пять верблюдов». Переводчик перевел слова Халназара. Русский погрозил пальцем мирабу: «Э, бай, ты его руку держишь! Но раз ты сказал — пусть будет так!» И он записал в тетрадь: «Семьдесят пять верблюдов». С этого количества и пришлось платить за аренду. А у соседа скирды в 100 верблюдов записывали в десять верблюдов под тем предлогом, что зерно усохло. Мы тогда еле вылезли из беды, отдав за аренду весь урожай.

Нурджахан прибавила:

— Ох, сынок, скажи, — половину хлопка тоже отдали!

Артык взял мешок, закинул за плечо и отправился на бахчу. Разросшиеся плети от безводья начинали уже увядать. Кое-где дыни точил волосатый красный жук, и на листьях показалась тля. Под листвой везде громоздились дыни — тут были азгын, паяндэки, вахарман, гуляби, тарлоук, гокмурри, челмесек, замча ананасная. Некоторые лопнули, точно у них вырезали по ломтю. В воздухе сильнее всего чувствовался аромат белого акпеша и желтой ананасной. Сколько ни сушили, сколько ни варили дыни, бахчи казались еще нетронутыми.

И все же этот урожай был очень небольшим подспорьем в хозяйстве Артыка. Много дынь уже гнило на земле, много погрызли мыши; упустишь время — пропадут и остальные. Мысли Артыка не отрывались от того, что было перед его глазами. Дыня — это готовая пища. Если ее не съесть вовремя, не убрать, она испортится, пропадет. Но много ли можно съесть? А чтобы продать — нет покупателей. Сколько людей приезжало из Ахала, а много ли они купили? Сущие пустяки. Да и тех дешевкой приманил к себе Халназар. Базар далеко, везти туда— нет лошади. За верблюжий вьюк не выручишь и полтинника. Конечно, дыня годится только на сушку и варку. А с этим много возни и мало пользы. Продашь сушеную или вареную — выручишь пустяки. Да и покупателей не сразу найдешь. Бывают годы — остается, заводятся черви.

Артык вышел на бахчу, засеянную попозже. Здесь листва была еще совсем зеленой. Побеги образовали сплошной зеленый ковер. Среди листвы кое-где виднелись зеленые тарлоуки. Вдоль оросительных канавок разлеглись огромные тыквы. А дальше сплошной россыпью лежали громадные арбузы, как стадо овец, задремавших в полдень.

Зрелище этого изобилия приподняло настроение Артыка, и на минуту он забыл о своих невзгодах. Но тут же, вспомнив о жребии, он вновь загрустил.

К нему, нарочито шурша травой, приближался Ашир. Приятель сделал вид, что не замечает, в каком состоянии Артык, и весело крикнул:

— Ну как, Артык, хороши поздние дыни?

— Меня теперь ничто не радует.

— Брось, Артык! Тоска старит человека.

— Дадут ли состариться?

Ашир не знал, что ему ответить.

— Ты подумай, — заговорил Артык, — когда мы сеяли, трудились, нас было двое...

— А когда приступили к дележу урожая, стало трое. «На севе нет его, на уборке нет, а на гумне ходжа тут как тут!» — слышал ведь ты такое?

— Этот «ходжа» Халназар высосал из меня все соки! А теперь покушается и на самую жизнь! — сказал Артык, сверкнув глазами.

Ашир знал, что притеснения и вымогательства Халназара приводили Артыка в бешенство. Он и сам терзался муками друга. Если б Артык сказал: «Бей!» — Ашир был бы готов убить. И все же он принялся его успокаивать.

— Артык, ты не поддавайся отчаянию. Мы этот жребий на его же голову и обрушим!

— Больше нет сил терпеть! Мы стали нищими, а он за наш счет богатеет. Теперь старается послать меня на тыловые работы вместо одного из своих сыновей.