Берды Кербабаев - Решающий шаг

— Мать, мы работали на арендованной земле.

— А разве на арендованной земле урожая не бывает?

— Ты же сама знаешь, мама, — одной третью урожая завладел Халназар-бай... А остальное пошло ему в уплату долгов.

Нурджахан не стала больше ни о чем спрашивать. Повернувшись к шалашу, она наклонилась, чтобы поднять мешок, и украдкой вытерла слезы.

Но Артык не сказал матери о другом, более страшном. Только что на гумне Халназар объявил ему:

— Артык, сегодня мы с эминами бросали жребий, кому идти на тыловые работы. У меня, сам знаешь, четыре сына. Я взял пять жребиев — один на тебя. И вот какое дело, сынок: из этих пяти черный жребий достался... тебе.

Артык с ненавистью взглянул на бая:

— Как же ты мог без меня тянуть мой жребий?

— Времени не было, сынок, с этим делом спешили... А твой черный жребий вынул Покги-эмин.

— Мой жребий никто, кроме меня, не может тянуть!

— Не так это, сынок. Говорю — спешили. Жеребьевка уже кончилась.

— Я не хочу знать такой жеребьевки.

— Артык, ты не дитя, сам понимаешь. Полковник требует немедленно выполнить царское повеление, пришлось торопиться. Кроме того, говорят же: «Проигравший — не плачет». Конечно, и я понимаю — идти туда нелегко. Но ты сын мужественного человека и сам должен быть мужественным.

Льстивые слова бая еще больше возмутили Артыка.

— Ни жребия, ни тяжелой работы я не боюсь, — ответил он Халназару. — Где бы ни пришлось быть, хуже, чем здесь, не будет. Но свой жребий я сам буду тянуть.

Видя, что уговорами ничего не добьешься, Халназар решил припугнуть Артыка. Выкатив белки, он сказал с угрозой:

— Согласен ты или нет, но раз тебе выпал жребий, ты должен идти. Добром не пойдешь — свяжут и поведут!

— Наплевал я на ваш жребий! — запальчиво крикнул Артык. — Не обманете и не купите!

Халназар посмотрел на него злыми глазами; казалось, он сейчас поднимет кулак и ударит Артыка. Однако он только злобно усмехнулся и пошел к своему иноходцу.

Во время всего разговора Ашир молча стоял возле Артыка, сжимая кулаки. И Халназар, видимо, понял, что драться пришлось бы с двумя.

Почти всю дорогу друзья шли молча. На Артыка обрушивалось несчастье за несчастьем. Весь урожай с арендованного общинного участка потерян. Халназар обманной жеребьевкой пытается отправить его на тыловые работы. Но, как говорится, обиженного богом и пророк ткнет посохом, — сегодня Артык узнал, что помолвка Айны все же состоялась и день свадьбы назначен. Ненависть к баю сжигала Артыка. Ашир горячо доказывал, что ничего страшного пока не случилось и надо искать выход из беды. Слова друга несколько успокоили Артыка, и он нашел в себе твердость не обнаруживать перед матерью своей новой раны. Нурджахан уже слышала с помолвке Айны, когда ходила в аул молоть зерно, однако сочла слухи об этом выдумкой самой Мамы.

Артык и Ашир, усевшись возле Сахата, выбрали по дыне, разрезали и стали есть. Как ни терзали душу горькие мысли, как ни жгла досада на бая, все же усталость давала себя знать, и оба с наслаждением жевали тающие во рту ломтики дыни.

Сахат рассчитывал, что ребята наймут пять-шесть верблюдов и привезут пшеницу с арендной земли. То, что они вернулись с пустыми руками, заставило его призадуматься. Одежда на всех потрепалась, а из урожая, видать, не выкроишь и на чекмень. Целый год придется перебиваться только тем, что даст урожай со своего небольшого участка земли. Всю жизнь Сахат Голак гнался за хлебом, и всегда хлеб ускользал от него, как всадник от пешего. Думая об этом, он вспомнил, как в молодые годы тешил себя надеждой выбиться из нужды, и решил рассказать об этом.

— Артык, — заговорил он, — ты, мой милый, был тогда еще очень мал. Нет, погоди-ка... Вы тогда перекочевали на казенные земли, а я, по совету Халназара, пошел на плантации Артына-ходжайна сеять хлопок. Когда мы пришли туда, нам сказали: «Две пятых урожая — ходжайну, остальные — вам». Я тогда ничего не понимал в их порядках; говорили «номер», «десятина», «аренда», говорили разные такие слова и совсем заморочили голову. Мы посеяли много, хлопок поднялся в рост человека. Когда собирали его, мешков было — как этих вот дынь. Люди, приходившие к нам из аула, глядели и удивлялись: «Ну, Сахат, в этом году твоих усов топором не разрубишь — богатым будешь!» Но пусть засохнет арендная земля, подвластная другому! Когда стали рассчитываться, доверенный человек ходжайна начал считать на счетах: туда ударит костяшками, сюда ударит, под конец говорит: «то-то ты брал», «за то с тебя полагается», «там ты нарушил срок», «там с тебя причитается штраф» — так все и вывел впустую. Пропали труды. Оказалось, что я еще остался должен пять с половиной туманов.