Берды Кербабаев - Решающий шаг

— Ой, сынок, дадут ли они тебе равное место рядом с собой?

Артык и не заметил, как у него вырвалось:

— А они уже без меня бросили жребий!

Нурджахан сперва растерялась, потом стала проклинать Халназара и его сыновей:

— Чтоб их всех земля проглотила! Чтоб его богатство принесло ему гибель! О боже, не дай ему умереть своею смертью! Он, проклятый, покушается на единственное мое дитя, на жемчужину моих очей!

Артык не мог сдержать улыбки и шутливо сказал:

— Ну, мама, от твоих проклятий ему теперь не подняться!

— Ах, если бы мои проклятия разрушили его жизнь!

— Мама, ты напрасно мучишь себя. Если он вздумает обмануть меня неправильной жеребьевкой, я сам расправлюсь с ним.

Нурджахан, вздохнув, проговорила:

— Дитя мое, от этого человека можно всего ожидать. Пусть его бог накажет!

— Нет, не так, мама! Уступи им раз, они сядут на тебя верхом. Я проучу негодяев!

Неизвестно, долго ли слушал Ашир их разговор, но только он неожиданно отозвался из темноты:

— Обязательно надо проучить!

— Ашир-джан, ты слышал наш разговор?

— Тетушка Нурджахан! Халназар с жиру бесится. И пусть бесится, это даже лучше. Мы покажем этой бешеной собаке...

— Как говорится, труса гони — он станет смелым... — присоединился к беседе Сахат Голак. Но хоть он и посмеялся над горячностью ребят, в душе был согласен с ними.

Беседа затянулась. Разошлись перед рассветом.

Все стихло вокруг. Только изредка слышался вой шакалов, да собаки откликались на него заливистым лаем.

Обитатели шалашей лежали на кошмах, глядя на звезды безлунной ночи, тускло светившие сквозь пыльную мглу.

Артык и его пайщики, пропыленные с ног до головы, веяли на гумне зерно. Артык, засучив рукава и закатав выше колен штаны, стоял в пшенице и подбрасывал в руках большое решето. Тощие красноватые зерна непрерывно падали к его ногам, закрывали щиколотки, икры. Артык вытягивал ноги из вороха, поднимался выше и вновь принимался провеивать.

Когда зерно сгребли на середину гумна, образовалась огромная куча. Измерили окружность ступнями — получилось восемьдесят пядей. Артык приподнялся на носках, взглянул на другую сторону и не увидел своего напарника: из-за вороха поблескивали только зубья вил, которые тот держал на плече.

Прикинув на глаз, сколько вышло, Артык подумал: «Жаль, пшеницу хватило жарой и зерно неполное, а то дошло бы до ста двадцати верблюдов. Да и тут будет вьюков восемьдесят, не меньше». Он окинул взглядом вытянувшиеся по обеим сторонам гумна ометы соломы, стараясь определить ее количество.

— Изобилие вашему урожаю! Салям! — раздался голос за его спиной.

— Изобилие и вам! — ответил один из пайщиков.

Голос пришедшего не понравился Артыку. Он обернулся и увидел сына аульного торговца, державшего в поводу трех верблюдов. Артык покупал у торговца чай, взял у него материю себе на штаны и рубаху, Шекер на платье, еще что-то по мелочам. Но он знал, что на уплату долгов ему не хватило бы всего урожая, и потому решил не оповещать об обмолоте пшеницы тех, кому был особенно много должен. Он намеревался прежде всего оставить себе на пропитание до нового урожая, а остальное пустить на уплату долгов. Но этот сын торговца со своим «изобилие вам» расстраивал все его планы.

Артык огляделся вокруг. На гумнах дейхане таскали снопы, обмолачивали и провеивали пшеницу. С разных сторон к ним направлялись вереницы верблюдов.

Четыре пайщика чувалами стали делить зерно. По мере того как ворох пшеницы распадался на четыре части, все больше подходило людей с верблюдами, все чаще слышалось «Изобилие вашему урожаю!». К концу дележа на гумне стало шумно и тесно, как на базаре.

На долю каждого пайщика пришлось по двадцать шесть верблюжьих вьюков зерна. Артык одну долю земли арендовал, за нее надо было уплатить треть урожая. Поэтому каждый третий чувал пшеницы он отсыпал отдельно. Ему самому оставалось немало, но нахлынувшим заимодавцам причиталось значительно больше. Многие приехали со своими весами. Сын торговца уже налаживал коромысловые весы. Все, приготовив чувалы, вертелись около пшеницы Артыка.

Не успел Артык сообразить, кому и сколько надо отдать в погашение долга, как на пегих лошадках подъехали еще двое с мешками и все с тем же пожеланием: «Изобилие вам!» Это были старики с седыми бородами, в полосатых халатах и белых чалмах. Артык только искоса взглянул на них, но один из его заимодавцев набросился на вновь прибывших.