Юрис Леон - Суд королевской скамьи

— Его личное состояние, — продолжал Левин, — как я уже говорил, сравнительно невелико. И все оно может исчезнуть в ходе этого судебного процесса.

Я еврей, мистер Кэди. И я подхожу к этому делу с чувством глубокой моральной ответственности. Мы потратили несколько месяцев, занимаясь им, и вот теперь мы должны хладнокровно оценить возможный риск и имеющиеся у нас возможности. У нас есть определенное количество расплывчатых заявлений от людей, подвергавшихся в Ядвиге хирургическим операциям, но никто, кроме доктора Тесслара, не может засвидетельствовать, что был их очевидцем. Три барристера тщательно рассмотрели свидетельство доктора Тесслара и подвергли его серьезным сомнениям. Они считают, что оно будет весьма уязвимо, особенно если в ходе перекрестного допроса Тесслар окажется в руках такого опытного юриста, как сэр Роберт Хайсмит. И мы столкнулись с вопросом — смогут ли другие свидетели лично прибыть в Лондон и что делать, если их показания не будут представлять ценности. Боюсь, в британском суде шансов у нас будет немного... если вообще будет хотя бы один.

— Есть и другие факторы, — продолжил Левин. Кельно пользуется высокой репутацией. Камнем преткновения станет фактор денег. С формальной точки зрения, в силу вашего с ним контракта, мистер Шоукросс не может быть подвергнут обвинению в клевете. Тем не менее, если он будет признан соответчиком и приговор будет не в вашу пользу, Кельно первым делом возьмется за Шоукросса, потому что его деньги находятся в Англии. И приговор может ввергнуть мистера Шоукросса в исключительно тяжелое положение.

В настоящий момент Ричард Смидди готов пойти на какое-то приемлемое решение. Но даже если мистер Шоукросс выйдет из этого дела, возмещение убытков , и изъятие из продажи тридцати тысяч экземпляров «Холокауста» нанесет ему тяжелый удар. Но в таком случае он сможет вступить в партнерство. Мой внутренний голос подсказывает, что Кельно хочет публичной реабилитации больше, чем денег, и с достаточным основанием можно предположить, что в конце концов он готов ограничиться только вами. Если вы пойдете на принцип и проиграете в Англии дело, он возьмется за двадцать зарубежных издателей, перед которыми вам придется нести большую ответственность.

— То есть вы советуете мне пойти на мировую?

— Да.

— Отлично, — сказал Эйб. — Я бы хотел нанять вас в качестве своего адвоката.

Левин улыбнулся и кивнул.

— А теперь, поскольку вы мой адвокат, я вас увольняю, — сказал Эйб и покинул библиотеку.

6

Я не могу жить без своего мотоцикла. На могу жить без ветра, который бьет мне в лицо на скорости сто миль в час. Я не могу жить без своих детей. Бен — это человек без нервов. Поэтому он и стал отличным летчиком. Бен всегда спокоен, а Ванесса — воплощение нежности. Даже пребывание в израильской армии не заставило ее измениться..

Я люблю Лондон. Даже сейчас я чувствую исходящую от него теплоту. Я храню в памяти каждую улочку Мэйфера.

В моей следующей жизни я обязательно буду англичанином. Нет, я буду великим поэтом и драматургом из Уэльса. Я завоюю Лондон, и передо мной откроются все театры Вест-Энда. У меня будет обалденная квартира в Челси, где я возобновлю обычай отчаянных гулянок, на которых буду читать свои стихи и перепивать всех присутствующих.

Вот этого я и жду в своем новом перевоплощении, Господи. А в этой жизни, я, Абрахам Кэди, еврей, который пишет книги, — и присмотрись ко мне внимательней, Боже. Я слишком много пью. Я десятки миллионов раз прелюбодействовал. Я соблазнял чужих жен. А теперь серьезно, Господи, — неужели ты принимаешь меня за одного из братьев Христа? Тогда почему же так стараешься пригвоздить меня к одному из твоих проклятых крестов?

Почему меня?

Я был честен в своей профессии. Ты видел контракт, который я подписал, чтобы сделать эту чертову книгу? И неужели из-за того, что у меня на счете в банке завелось несколько долларов, меня стоит размазать по стенке?

Господи, как бы я хотел, чтобы тут были мои ребята. И еще я хотел бы быть валлийцем.

— Ладно, — сказал Эйб. — Сдаюсь. Где я?

— В моей квартире, — сказала женщина.

— Это Сохо или Челси?

— Ни то ни другое. Вест-Энд, Беркли-сквер.

— Потрясающе.

Сделав усилие, Эйб пришел в себя и, водрузив на глаз повязку, обвел взглядом окружающую его обстановку. Спальня была образцом богатства и хорошего вкуса. Женщина... ей было лет сорок пять, хорошо сохранившаяся, красивая, изнеженная. Густые темные волосы и большие карие глаза.