Юрис Леон - Суд королевской скамьи

— Благодаря вашему мастерству и уходу, а также отношению к ним после операции?

Томас Баннистер неторопливо поднялся.

— Не задаете ли вы свидетелю наводящие вопросы, сэр Роберт?

— Я приношу извинения своему ученому коллеге. Позвольте изменить формулировку вопроса. Делали ли вы еще что-то особенное для этих своих двадцати пациентов?

— Я приносил им дополнительное питание.

— Давайте переключимся на другую тему. Доктор Кельно, вы были членом подпольного движения?

— Да. Я был участником подпольного национального, а не коммунистического движения. Я польский националист.

— То есть в лагере были два подполья.

— Да. Едва оказавшись в Ядвиге, националисты начали сплачиваться. Мы организовывали побеги. Мы поддерживали контакты с национальным подпольем в Варшаве и по всей Польше. Мы занимали ключевые посты в больнице, на радиозаводе, в администрации, что позволяло нам добывать продукты и лекарства. Мы собрали собственный радиоприемник.

— Сотрудничали ли вы с коммунистическим подпольем?

— Мы знали, что коммунисты планируют захватить власть в Польше после войны, и много раз они передавали наших товарищей в руки СС. Мы должны были быть очень осторожны с ними. Тесслар был членом коммунистического подполья.

— Чего еще вам удалось достичь в подпольной деятельности?

— Мы старались улучшить условия содержания, добывая пищу, лекарства, следя за санитарным состоянием бараков. В основном в силу того, что на заводах вне пределов лагеря работало больше двадцати тысяч заключенных, и им удавалось похищать и приносить в лагерь то, что было нам необходимо. Так мы получили вакцину, которая предотвратила в лагере эпидемию тифа.

— Можете ли вы предположить, что таким образом вы спасли многие жизни?

— Да.

— Тысячи?

— Не могу определить.

— Кстати, сэр Адам. Вы упоминали, что у вас был радиоприемник для связи с внешним миром. Где вы его прятали?

— В моем хирургическом отделении в двадцатом бараке.

— Хм-м-м, — пробормотал Хайсмит. — Как складывался ваш день в Ядвиге? — продолжил он.

— Я работал двадцать четыре часа в день, семь дней в неделю. После обычного приема пациентов, которых нам присылали эсэсовцы, мы продолжали работать в хирургической и в палатах. Время от времени мне удавалось соснуть часок-другой.

Абрахам наблюдал за реакцией суда, перед которым сэр Роберт и Адам Кельно выкладывали горы примеров возвышенного героизма, отваги и самопожертвования. Он посмотрел на О'Коннора, углубившегося в бумаги, на Баннистера, который сидел расслабившись, отмечая каждую интонацию свидетеля. Рядом с ними лихорадочно вела записи секретарша Александера Шейла Лем. За соседним столиком постоянно сменялись стенографисты. Специальные места в рядах прессы были отведены судебным репортерам «Таймса», которые все имели юридическое образование. Их почти зажимали в угол иностранные журналисты, прибывающие в зал суда.

— Мы остановились на том, как вы лично давали обезболивающие препараты в операционной, — повторил сэр Роберт, возвращая присутствующих к начатой теме. — Выражали ли вы какого-либо рода гордость скоростью, с которой вы проводили операции?

— Нет. Но в Ядвиге приходилось так много оперировать, что я заставлял себя работать с предельной быстротой, которая тем не менее никогда не угрожала здоровью пациентов.

— Мыли ли вы руки перед операцией?

— Конечно.

— И заботились, чтобы ваши пациенты были аккуратно выбриты?

— Боже мой, да конечно.

— В случаях овариэктомии, которая проводилась по приказам Восса, к какому хирургическому методу предпочитали вы прибегать?

— Ну, после того, как спинномозговая инъекция начинала оказывать свое действие, пациента снимали с каталки и привязывали к операционному столу.

— Привязывали? Силой?

— Для его собственной безопасности.

— Привязываете ли вы и сегодня в Лондоне своих пациентов?

— Да. Это обычная процедура.

— Прошу вас, продолжайте, доктор Кельно.

— Затем операционный стол необходимо было наклонить.

— Насколько? Больше, чем на тридцать градусов?

— Не думаю. Когда приходится проводить Такую операцию на нижней части тела, то, наклоняя операционный стол, вы обеспечиваете западение кишечника и хирург получает возможность оперировать, не опасаясь поранить его. Я предпочитал делать надрез на брюшной полости, хирургическими щипцами приподнимал матку; вводил их между трубами и яичниками, после чего и извлекал яичники.