Владимир Шатов - Между жизнью и смертью

- Балдеете?

Выдался на редкость солнечный летний денёк, и как-то по-домашнему отблёскивал мягкий шёлк конского волоса и кожаной куртки прораба. Он тоже был молод, лет двадцати пяти, проворовавшийся петрозаводский официант, тянувший два года лагерного срока. Он пребывал в хорошем настроении, собеседник Григория ему чем-то понравился и, слегка наклоняясь в седле, он сказал:

- Вот, хорошо, что ты научился лес валить. – Чуркин с высоты положения посмотрел на простых работяг. - Работай, как следует, выбьешься в люди. Может быть, когда-нибудь даже прорабом станешь, как я…

Для самого себя в этот момент он казался венцом бытия. Чуркин не сомневался в том, что высшее счастье для всех было бы стать таким, как он. Глядя на улыбающегося прораба Григорий подумал:

- Странно, как сами же заключённые регулируют лагерную жизнь! – дивился он. - Сами слепо подчиняются установленным кем-то правилам. Сами строят для себя жильё, кормят себя, производят различную продукцию, сами принимают её. Сами контролируют качество работ и ругают отстающих.

Григорию иногда казалось, что убери охрану лагерей, сознательные зэки выбрали бы собственное начальство и также бы ходили на работу и в баню. Также бы обижались на плохое снабжение и также бы умирали…

- Откуда в нашем народе столько стадного? – недоумевал опытный лагерник. - Откуда неуёмное стремление выбиться в начальники, покомандовать подобными себе?

Раздав рабочим, необходимые ценные указания, прораб величественно уехал. Видеть его Григорию случалось редко, все-таки высокое начальство. Так, наверное, даже лучше, уж больно чесались у него руки придушить зазнавшегося хама. Начальника же лагпункта ему довелось увидеть всего один раз, при довольно пикантных обстоятельствах.

- Лучше бы не видеть.

Случилось это знаменательное событие яркой весной следующего года. Григорий как всегда спокойно выполнил дневную норму и отошёл вглубь дремучего леса на поиски спелых ягод. Конвой спокойно относился к подобным прогулкам, бежать заключённому Шелехову было не куда, да и незачем.

- Ах ты, гадина! – вдруг он услышал начальственный голос. - Стой кому говоря…

Григорий по многолетней зэковской привычке подумал, что сказанное относится к нему, и поневоле втянул голову в плечи. Через минуту он выглянул из-за куста ежевики. На небольшой поляне неуклюжий толстяк пытался усмирить белую своевольную кобылу, рядом валялось охотничье ружьё.

- Тпру, – орал он, неумело натягивая поводья. - Будешь знать, как сбрасывать начальника лагеря.

Бедное животное не понимало оказанной чести и рвалось скакать прочь. Толстяк вытащил из-за голенища щегольских офицерских сапог плётку и пару раз наотмашь ударил лошадь. Та затравлено дёрнулась и обиженно заржала. Григорий забылся на короткое время и зло крикнул:

- Ты что делаешь?

- Что?

- Она же не виновата, что ты ездить не умеешь.

- Кто ты? – испугался немолодой подполковник Егоров. - Чего надо?

Он внимательно посмотрел на подошедшего Григория и по характерным чертам одежды и поведения узнал своего подопечного.

- Как ты смеешь так обращаться к офицеру? – возмутился главный «вертухай». - Рвань лагерная!

- Молчи гад! – рванулся к нему Григорий. - Мало вам людей, так ищо над конями издеваетесь… Звери!

Григорий знал, что никто их не видит и накопившаяся годами злость кипятком выплеснулась на опешившего начальника. Бесправный зэк стоял лицом к лицу с всемогущим «хозяином» и говорил всё, что он думает о безжалостной системе.

- Кровососы! – кричал он. - Загнали полстраны в лагеря и рады… Подождите, ищо дождётесь, поднимется народ, умоетесь кровищей. По самые уши зальётесь!

- Чего разошёлся?

Начальник попятился от зэка, наощупь нашёл в траве ружьё, поднял его и пригрозил:

- Иди отсюда умник, – сразу почувствовал он силу оружия. - Кобылу ему жалко…

- Да жалко!

- Себя лучше пожалей.

- Мне себя жалеть негоже! – успокоился Григорий. - Сегодня жив, а завтра в общей могиле.

Шелехов круто развернулся и пошёл на стук топоров и визга пил. Удивлённый Егоров ещё долго смотрел на сомкнувшиеся за его спиной пышные еловые лапы и жалел, что в ружье не было патронов:

- Пристрелил бы как собаку бешенную!

Через неделю Григорий узнал от знакомого писаря конторы, что лошадь, которая сбросила начальника, тот велел запороть до смерти. Как бы, между прочим, писарь сообщил, что заключённого Шелехова отправляют на этап, для работы на золотых приисках. С лесоповалом было покончено навсегда, все знали, что с рудников не возвращаются…