Зигфрид Обермайер - Калигула

Между мужчинами завязалась драка: они остервенело колотили друг друга, пока одному из них не удалось одержать верх и спрятаться в кроне дерева. Изголодавшиеся звери тут же набросились на его поверженного противника, который еще не пришел в себя и даже не защищался. Острыми, как кинжалы, клыками они вырывали куски мяса, пожирая их под одобрительные крики толпы.

— Тебе вкусно, киска?

— Жулик немного жестковат, правда?

— Не забудь про другого, на дереве!

Но леопардам хватило одной жертвы, поэтому смотрители загнали их обратно в клетки. Вместо них появилась пара львов. Звери нерешительно ступили на незнакомую территорию, понюхали песок и тут же учуяли запах крови. Им пришлось поголодать, и сейчас их инстинкт был направлен на поиск добычи.

Беглец на дереве начал трястись от страха, сделал неловкое движение, отчего сук под ним обломился. Он упал на песок, тут же вскочил и быстро и проворно, как обезьяна, вскарабкался по стволу выше, пытаясь добраться до следующего сука, но тот оказался настолько тонким, что едва ли выдержал бы ребенка, поэтому ему пришлось просто поджать под себя ноги.

Львы с интересом пронаблюдали за его действиями и осторожно обошли дерево кругом. Через некоторое время лев остановился, зевнул и улегся на песок. Львица же приблизилась, посмотрела наверх, обнаружила добычу, поднялась на задние лапы и ударила когтями по притаившемуся человеку, который в отчаянии бросил взгляд наверх: но там были только тонкие, слишком тонкие ветви. Между тем львице удалось разодрать мужчине ногу, тот вскрикнул, подтянул ее выше, а хищница тут же занялась другой ногой. Бедолага попытался подтянуться на тонком сучке, но тот сломался, и человек рухнул прямо на львицу. Зверь отпрыгнул с возмущенным фырканьем, чтобы потом с довольным урчанием наброситься на легкую добычу. Преступнику повезло, потому что львица сразу проломила ему затылок. Теперь и царь зверей с готовностью присоединился к трапезе. Они вместе рвали на части мертвое тело, пока от него не остались кучка костей да клочья одежды.

— В общем-то, все время одно и то же, — проворчал Калигула. — Неужели в театре нельзя придумать что-нибудь новенькое? Кроме того, все случается слишком быстро. Не успеешь оглянуться, парней уже сожрали. Нужно, чтобы было больше напряжения или для разнообразия выпустить какую-нибудь женщину.

— Твое пожелание, похоже, сейчас исполнится, — сказала Цезония и показала на арену.

Там уже убрали дерево и установили крест в человеческий рост. Ввели пару, и женщину сразу же привязали к кресту. Мужчине вручили кинжал и деревянный меч, в то время как глашатай зачитывал обвинение.

Обоих приговорили к смерти: чтобы жить вместе с любимой женщиной, осужденный убил свою жену, а потом вместе с любовницей они избавились и от ее мужа. На них выпустили стаю голодных волков, но так легко звери не могли добраться до жертвы, поскольку мужчина преградил им путь и защищал свою возлюбленную меткими, сильными ударами. Но деревянное оружие едва ли подходило для того, чтобы нанести хищникам ощутимый вред, и самые отважные подкрадывались все ближе, хватая несчастного за ноги. Какие бы ни были на то причины, но симпатии публики оказались на стороне мужественного защитника, который убивал не из корысти, а из любви.

Вдруг к его ногам упал меч. Кто-то из публики, может быть родственник или друг, бросил на арену острое оружие. Оно ударило одного волка, который с воем отбежал в сторону, и другие тоже отступили на несколько секунд. Мужчина воспользовался моментом, отбросил в сторону деревяшку и схватил настоящий меч.

— Спасибо, спасибо! — закричал он зрителям, которые подбадривали его восторженным ревом. Волкам же теперь пришлось тяжело. Самый напористый лишился головы, у второго оказалась перерезанной глотка, так что кровь брызнула фонтаном. Поскольку волки принадлежат к немногочисленным видам животных, которые пожирают друг друга, оставшаяся стая набросилась на убитых собратьев, мужчина же внимательно следил за ними, держа оружие наготове. По его икрам стекала тоненькими струйками кровь, но серьезных повреждений не было. Требования публики сохранить обоим жизнь становились все громче.

— Жизнь! — скандировала людская масса, поднимая палец вверх. Теперь все взоры устремились на императора, поскольку по старой традиции он должен был исполнить волю народа. Но тот по каким-то причинам медлил.

— Я не позволю вынуждать меня, — ворчал он. — Если я сейчас пойду у них на поводу, то это увеличит соблазн убивать своих мужей и жен из-за любовников. Нет, я не могу их помиловать!