Василий Седугин - Князь Олег

Иногда приходили мысли об Ивице. Но десятилетия сгладили ее образ, он потускнел и ушел куда-то вдаль, в серую мглу, в туманную зыбь. Она продолжала жить в каком-то уголке его сердца, не исчезала, но нисколько не мешала его новому чувству к Зарене. Он иногда пытался представить себе, как поведет себя, если Ивица внезапно встанет на его пути. Наверно, будет рад увидеть ее снова, чтобы поговорить о прошлом, пережить все то, что случилось в Ладоге… Но его ничто уже не могло оторвать от Зарены, она целиком завладела всем его существом, он думал только о ней.

У городских ворот Смоленска его задержала стража.

— Мы должны предупредить княгиню!

— Сообщайте! — великодушно согласился Олег.

Через некоторое время прискакал боярин. Спрыгнув с коня, сделал небольшой поклон, проговорил торопливо:

— Добро пожаловать, князь! Княгиня ждет тебя в своем дворце!

Олег въехал в город. Навстречу уж бежал народ, становился по обочине дороги, приветливо махал руками, некоторые кланялись. Его здесь знали, уважали за совместную борьбу против общих врагов, за достигнутые победы.

На крыльце в окружении своих приближенных стояла Зарена. Он не видел, во что она была одета, как выглядела; перед ним блестели ее глаза, огромные, лучистые, они заслоняли весь мир, они покоряли, они звали его к себе, восторженные, любящие… За несколько шагов до крыльца Олег соскочил с коня, приблизился к ней и встал на одно колено, склонив голову.

— Здоров будь, князь, — проговорила она голосом, от которого у него затрепетало в груди. — Добро пожаловать во дворец. Будешь дорогим гостем!

Он приподнялся, шагнул к ней. Она продолжала стоять на прежнем месте и глядела на него все тем же завораживающим взглядом. Нет сомнения, она любила его! И он, словно юноша, словно и не было сорока лет, не чувствовал под собой ног от счастья…

Ему выделили горницу, по русскому обычаю отвели в баню, хорошо попарили. А потом начался пир.

Он сидел рядом с Зареной, не пил, а только пригубливал кубок с вином. У него легонько кружилась голова от ее присутствия, ее взгляда, ее голоса, он чувствовал себя не зрелым сорокалетним мужчиной, а незрелым юнцом.

— Мы не так давно виделись, а столько перемен произошло в Русском государстве! — сказала она, слегка склонившись к нему. — Теперь весь путь по Днепру в твоих руках. Государство твое стало единым, народ избавлен от межплеменных распрей. Крепкая рука у тебя, Олег!

— К единству стремились все племена. Без их поддержки я бы не смог сотворить такое большое дело.

— В каком направлении намерен направиться в скором времени князь Руси? — в ее глазах загорелись игривые огоньки.

— Ни в каком, — ответил он, сдержанно улыбаясь. — Понадобится много сил, чтобы укрепить Русское государство, сделать его могучим и богатым. Без этого оно распадется, как развалились до этого многие объединения. А на это надо много времени и еще больше сил.

— Тебе это по плечу. Я верю в тебя.

Он хитро улыбнулся и спросил со значением:

— Надеюсь, ты поможешь мне в этом.

Щеки ее вспыхнули, она отвела взгляд.

— Конечно. Всем, чем могу…

«Завтра надо ждать последнего объяснения, — думал он, лежа в своей постели и вперив в потолок горячечный взгляд. — Она любит меня, это бесспорно. Просто ей надо переступить небольшой порожек, и я помогу ей сделать это».

Наутро она была задумчивой и рассеянной, вяло брала из тарелочки кусочки мяса, нехотя отправляя в рот, медленно жевала. Олег чувствовал, что расспрашивать ее о перемене настроения будет неприлично, поэтому говорил о постороннем: о погоде, которая с утра была солнечной, безветренной; о кушанье, прекрасно приготовленном, и еще о чем-то, что тут же забывал.

— Князю не угодно ли прогуляться по окрестностям Смоленска? — неожиданно спросила она, подняв на него глубокий взгляд.

— Конечно! — тут же ответил он и про себя подумал: «Вот настает решающий миг. Только бы не допустить ошибки, не наделать глупостей!»

Он думал, что она поведет к тому заветному месту на берегу Днепра, куда они всегда наведывались, но она стала кружить по лугам и перелескам. Она по-прежнему была углублена в свои мысли, отвечала невпопад. «Решает, можно ли мне верить, — догадался он. — Правильно говорят: обожжешься на молоке, дуешь на воду. Впрочем, — тут же с усмешкой поправил он себя, — в обоих случаях было только молоко, если меня можно сравнить с молоком».

Он не заметил, как она вывела его на заветное место. Синие дали, высокие кучевые облака, отражающиеся в спокойных водах реки… Старая, знакомая картина, но какой особый смысл был заложен в ней для них обоих!..