Ольга Приходченко - Одесситки

— Потянуло на аборигена?

— Отстань, а то опять рвать пойду, видно, зелёная муха успела мне серануть в рот.

— Не заговаривай зубы, я же видела, как он по-хозяйски руку тебе на плечо кладёт, прижимается, хозяином себя чувствует. Невеста...

— Слинять по-тихому надо, делать здесь больше нечего.

— Ладно, денек потерпи. Завтра ещё на речку сбегаем, пусть пацаны нам раков побольше наловят, я вино притырила, пока Лидка с бабкой тебя возле сральника караулили. Вечером пошлём их за цветами, а потом с первым автобусом рванём домой.

Всю ночь тявкала собака во дворе, но мы дрыхли без задних ног. Утром на речке собралась компания из одних малолеток. Вовки и Сашки не было, их отцы забрали на какую-то дальнюю делянку. Малыши пыжились, ныряли у берега, пытались на ощупь руками найти норки, в которых прячутся раки. Но те, если и попадались, то мацупенькие, жрать в них нечего. От скуки устраивали рачьи бои. Затем и это занятие надоело, оставили детвору, ушли в заросли, чтобы никто нас не видел, выпили немного вина, спрятали бутылёк и решили переплыть на остров, напоследок позагорать.

Чтобы Турунчук не унёс нас мимо острова, нужно уходить по берегу навстречу течению как можно дальше, с запасом. А потом уже только грести в сторону острова. В лучшем случае зацепишься за самый край — такое здесь течение. По острову мы шли осторожно, повсюду коровьи лепёшки, не дай бог в свежую вляпаться, здесь их называют минами. Только на «пляже», как ни странно, было чисто. Он расположен в центре, на нём нет травы, песочек мелкий, чистый. Прохладный ветерок, шелест ив, и хорошо, что никого нет. Лежим, загораем, но почему-то страшно закрывать глаза, всё время чудится, что кто-то подходит, не то корова, не то Мандрыка.

— Что ты крутишься? — не выдержала Галка.

— Жутковато как-то, безлюдно, давай назад поплывём. У нас вино есть, пончики в «Едальне» купим.

— Скажи лучше, тоска по жениху заела, страдаешь.

— Пусть так, недаром же говорят: «На безрыбье и рак рыба», без пацанов все-таки скучно.

— А я что тебе говорила, умных слушаться надо.

Рогачка перевернулась на живот, смолкла. Я лежала на спине и смотрела в это вечное небо, белые облачка унеслись, ветерок усиливался, и вдруг грянул мощный гром. Откуда только всё взялось? Над нами разыгрывалась битва гигантских туч, они с бешеной скоростью неслись друг на друга, извергая молнии, которые копьями летели на землю, в реку. В несколько мгновений всё превратилось в сплошной чёрный ад. Куда деваться? Плыть по озверевшему Турунчуку немыслимо. Ветер, как безумный, ломал ветки деревьев, пригибал их к земле. Тысячи острых песчинок впивались в голое тело, забивали глаза. Ураган, это настоящий ураган!

Хорошо, что ребята тут прятали свою лодку. Мы залезли под неё, в ужасе наблюдая за буйством природы. Ещё немного, и ветер подхватит наше дырявое убежище вместе с нами и сбросит в обезумевший Турунчук. Держась обеими руками за лодку, мы безмолвно просили: Господи, помоги! Господи, помоги!

Ливень рухнул так мощно, что лодка стала двигаться, а мы вместе с ней. Только бы не в реку. Из последних сил упирались в землю, пытаясь удержать нашу спасительницу. Деревянные корявые доски били нас по голове и плечам. Дождь кончился так же неожиданно, как и начался. Опять засветило солнце, на голубом небе ни облачка, деревья устало стряхивали капли, как после душа Шарко, постепенно поднимая веточки и листья к солнышку сушиться. Само оно, казалось, наконец вымылось и, чистенькое, смотрело на землю, словно спрашивая: «Правда, здорово!»

Выползти из-под намокшей отяжелевшей лодки было непросто. Да еще Турунчук продолжал рычать, как бешеный зверь. Вот это да! Тикать отсюда надо! Во попали! Вдоль берега мы бежали к самому краю острова, следя только за рекой, по которой неслось все, что попадало на пути. Пуститься в обратный путь долго не решались, но и «ждать у моря погоды» не имело смысла. Была не была. Мы усиленно гребли, боясь, чтобы Турунчук не отколол ещё какой-нибудь номер. Уже на середине с ужасом обнаружили рядом с собой стадо коров. Громадные, ярко-рыжие, с белыми пятнами, животные ловко дрыгали своими четырьмя конечностями. Они ещё и обгоняли нас, поворачивали головы в нашу сторону, удивлённо вылупив громадные глаза: «Это кто ещё здесь?»

Всё, от страха я начинаю тонуть, привет котёнку, с двух сторон коровы. Сейчас они меня раздавят, но эти благородные дамы, похоже, решили мне помочь, сдерживают и отталкивают всякую дрянь. Они, как баржи, перевозили на своих спинах птиц, оводов и мух. Из их ноздрей, как из фабричных труб, шёл вонючий, с запахом навоза, пар. Ужас, который мы испытали, я помню до сих пор. Коровы нас обогнали и невозмутимо выползли в своём положенном месте. Нас же Турунчук ещё прилично протянул, спасибо торчащей коряге, мы зацепились за нее, как за спасительную соломинку. Всё — берег, ноги дрожат. Мать Мандрыки бежала к нам, махая на ходу белой марлей: