Владимир КОРОТКЕВИЧ - Колосья под серпом твоим

– Так что? – поводя длинным носом, спросил сыщик.

– А то, пан лазутчик. Даже пан Мусатов слышал, что их насильно, под угрозой поджога, выгнали из хат. Солдаты же стреляли в кого хочешь, только не в лесных братьев.

Он почти весело улыбнулся, Мусатов ненавидел его в этот момент. Ненавидел за жесты, слова, одежду, за эти глаза, за умение разговаривать. Он не мог не чувствовать, что рядом с ним он, Мусатов, всегда будет выглядеть как пьяный капрал.

– «Лесные» ушли утром. На рассвете, – сказал Алесь. – А это невинные люди – солдаты подтвердят. Как и то, что я не воевал.

– Видели бандитов? – спросил Буланцов.

– Как вас.

– И говорили с ними?

– Как с вами.

– Что они говорили? – спросил Мусатов.

– Что идут в пущу и что счастье мое лекарское. Иначе убили б.

– Сколько у них жертв?

– Трое убитых, с десяток раненых. – Алесь умышленно прибавил к лесным людям мужиков из деревень Ходанского.

– Сколько их было? – спросил Буланцов.

– Это что, допрос?

– А вы что же думали, уважаемый Александр Георгиевич? – почти ласково сказал Мусатов.

– В таком случае я не буду отвечать.

– Будете, будете, – преувеличенно любезно сказал жандарм.

Он повернулся к Буланцову:

– Они, по-видимому, действительно ушли в пущу еще на рассвете. Ничего. Идите возьмите из хат мужиков, кто попадет под руку.

– Не ходите, Буланцов, – сказал Алесь. – Не отдавайте таких приказов, капитан.

– Это почему же? – спросил Мусатов.

– Здесь есть свидетель.

– А этот свидетель скомпрометирован, – сказал капитан.

– Напрасно. Есть мой эконом, который привез мне весть про бунт. Он подтвердит: до того я ничего не знал. Есть мужики, которые скажут: меня не было во время бунта. Есть солдаты, которых я лечил, потому что это долг каждого, кто знает, как сделать перевязку.

– Не было его в бунте, паночек, – простонал белявый солдат у печи.

– Молчи! – сказал Мусатов и, обернувшись к Алесю, пристально глядя ему в глаза, начал говорить: – Появились вы – и у мятежной толпы изменилось настроение. Черт знает, за кого они вас приняли…

– С тем же самым успехом они могли бы принять ворону за архангела Гавриила, что слетает с небес, – иронически улыбнулся Алесь.

– Зачем вас понесло сюда?

– Я же сказал – лечить. Я не хотел крови. И вы не тронете невинных, Мусатов, только потому, что этого требует ваша карьера. Я, наконец, прискакал потому, что должен быть беспристрастный свидетель, которому поверят больше, чем хлопу, и больше, чем вам. Я – свидетель.

Мусатов оглянулся и перешел на французский язык:

– А вы… подумали… что этот свидетель мог быть убит… во время бунта… случайным залпом?… Самым случайным из случайных залпов!

– Ваше произношение оставляет желать лучшего, – сказал Алесь. – А солдаты, капитан?

Мусатов дрожал. Казалось, настал час, теперь и этого можно было припугнуть арестом или смертью. Он чувствовал, что все в нем звенит.

– Никто не знает мотивов вашего приезда сюда, – на том же самом плохом французском сказал он. – Вы своим появлением настроили людей на атаку. И я сейчас же пошлю донесение об этом вице-губернатору, потому что Беклемишев болен… Пошлю тому самому вашему Ис-ленье-ву, который кричал на меня за расправу в Пивощах.

Рысьи глаза сузились, губы дрожали.

– Напрасно будете стараться, – сказал Алесь. – Донесение уже отправлено. Я отправил его перед отъездом сюда и объяснил, почему еду. Полагаю, скоро последует ответ.

Мусатов невольно хватанул ртом воздух.

– Вот так, – невинно смотрел на него Алесь. – Каждый человек, каждый дворянин должен всеми силами стараться остановить мятеж. И я объяснил это вице-губернатору на случай… гм… на всякий случай.

Буланцов ничего не понимал из разговора, но чутьем сыщика понял: шефу нанесен страшный удар. И еще отметил про себя: шеф теперь никогда не простит этому человеку.

Алесь поднялся.

– Ну вот, – сказал он, – а теперь…

– Я надеюсь, – пролепетал Мусатов, – вы поняли, что это была шутка?…

– Я и не сомневался в этом. Разве такие вещи говорятся всерьез между цивилизованными людьми? Конечно, шутка.

Капитан сидел бледный. Глаза Алеся улыбались.

– Хватит шутить, капитан. Я думаю, вы отмените этот приказ и найдете настоящих преступников?

И впервые за весь разговор повысил голос:

– И если вы тронете еще хоть одного из них, вас повезут отсюда под рогожей в Могилев или под кошмой в острог. Поняли это вы, пан штуцер, пан пуля, пан свинец?!