Гастон Леру - Призрак оперы

– Так это не в тот вечер я сунула вам конверт, господин директор! Это было на следующем спектакле! Да, действительно, то был вечер, когда заместитель министра изящных искусств…

При этих словах Ришар нетерпеливо остановил мадам Жири.

– Действительно, – нахмурился он. – Я припоминаю… Теперь припоминаю! Господин заместитель министра пришел за кулисы и вызвал меня. Я спустился в танцевальный зал, заместитель министра и его заместитель были уже там. Вдруг я поворачиваюсь… И сзади стоите вы! Мне даже показалось, что вы задели меня, и больше никого сзади не было. О, я как сейчас вижу вас!

– Да, так оно и было, господин директор, так оно и было! Тогда я только что сыграла свою шутку с вашим карманом… Он был такой удобный!

И мадам Жири сопроводила свои слова неуловимым жестом. Она прошла за спину Ришара и так ловко, что сам Моншармен, который смотрел во все глаза, поразился, опустила конверт в карман господина директора.

– Ну конечно! – воскликнул немного побледневший Ришар. – Очень ловкий трюк призрака! Перед ним стояла такая проблема: убрать любого опасного посредника между тем, кто дает деньги, и тем, кто их принимает. Потом ему оставалось лишь взять их из моего кармана так, чтобы я не заметил, тем более что я даже не знал, что деньги там… Великолепно, не правда ли?

– Великолепно! Разумеется, великолепно, – проворчал Моншармен. – Только ты забываешь, мой друг, что я вложил свои десять тысяч в этот конверт и что в мой карман ничего не положили…

Последняя фраза Моншармена слишком прозрачно намекала на подозрение, под которым отныне находился его коллега. Между ними немедленно завязалась жаркая перепалка, и в конце концов было решено, что с этой минуты Ришар будет беспрекословно слушаться Моншармена и помогать ему искать негодяя, который над ними насмехается.

Теперь мы подходим к антракту, когда секретарь Реми, от которого ничто и никогда не ускользает, отметил странное поведение своих директоров, и нам легко будет понять, почему они вели себя столь нелепым образом, который так не соответствует директорскому достоинству.

Поведение Ришара и Моншармена было обусловлено только что сделанным ими открытием; поэтому, во-первых, в тот вечер Ришар должен был в точности повторять те жесты и движения, которые он делал в день исчезновения первых двадцати тысяч франков; во-вторых, Моншармену предстояло во все глаза следить за задним карманом коллеги, в который мадам Жири должна была вложить новый конверт.

В том самом месте, где он находился во время визита заместителя министра изящных искусств, стоял Ришар, а в нескольких шагах от него и чуть позади – Моншармен.

Мадам Жири прошла, коснулась Ришара, положила конверт с двадцатью тысячами франков в задний карман директора и исчезла…

Вернее, ее заставили исчезнуть. Выполняя приказ Моншармена, который тот дал еще до воссоздания этой сцены, Мерсье закрыл нашу героиню в кабинете, чтобы она не могла общаться с призраком. И она подчинилась безропотно, потому что была теперь лишь съежившимся, ощипанным существом, которое моргало глазами испуганной курицы и уже слышало в коридоре гулкие шаги комиссара, которым ей угрожали, и испускало вздохи, способные расколоть колонны парадной лестницы.

Все это время Ришар сгибался, приседал, делал реверансы, кивал головой, пятился назад, будто перед ним стоял всемогущий чиновник – заместитель министра изящных искусств.

Однако, если подобные знаки чинопочитания не вызвали бы никакого удивления, будь здесь заместитель министра, то они же повергли свидетелей этой необъяснимой сцены во вполне естественное замешательство теперь, когда перед директором никого не было.

Ришар раздавал приветствия в пустоту, склонялся перед пустотой и пятился тоже перед пустотой.

В нескольких шагах от него так же необъяснимо вел себя и Моншармен – отталкивал Реми и умолял посла и директора «Креди Сантраль» не прикасаться к господину директору.

Пятясь, приветствуя несуществующих гостей, Ришар дошел до коридора, ведущего в служебные помещения. Сзади за ним непрестанно наблюдал Моншармен, а сам Ришар следил за тем, что делается перед ним.

Само собой разумеется, это необычное представление, которое дали оба директора Национальной академии музыки, не осталось незамеченным. Их видели.

Ришару и Моншармену еще повезло, что во время этой забавной сцены почти все ученицы балетной школы находились наверху, иначе директора имели бы шумный успех у девочек. Но они думали только о своих двадцати тысячах франков.